Надгробие для живых

Черненко Никита

— Нас и не должна интересовать его миссия. Останься мы у Гринмана, ничего бы нам не угрожало.

— Да, кроме стада лунатиков, уничтоживших город за одну ночь.

Кас на полминуты замолчал. Видимо, его это волнует больше, чем кажется.

— Хочешь сбежать — валяй. Попробуй пройти через капканы ночью. Днём не выйдет, если хочешь взять с собой других. Плюс мы с завтрашнего дня идём на охоту, а там как повезёт. Если снабдят хорошо, я бы ушел на неделю, куда-нибудь на юг. Вряд ли здесь водится похожая живность, хотя кто знает.

— Подвиды легко могут новые найтись.

— Верно. Поохотиться на новую дичь может быть интересно.

— Кстати, чё

за тип с тобой болтал?

— Йохан. Охотится в ближайших семи милях. Немного понимает наш язык.

— Насколько "немного"?

— Я почти ничего не понять, — с ужасным акцентом проговорил Йохан. — Можешь не бояться.

— Я и не боялся…

— В общем, Сэм, не делай глупостей. Точно оцени ситуацию, в которой мы оказались, иначе оплачивать твои ошибки придется всем нам.

С этими словами Кас встал, а за ним потянулся и Йохан. И правильно сделал: видеть их обоих мне сейчас не хотелось.

Покончив с довольно сытным обедом, я пошел дальше осматривать лагерь. Парочка деревьев были выкорчеваны из земли, сучья и ветки срублены, даже работала самодельная пилорама на ручной силе. Из досок строили бараки, выглядящие так, будто их легко мог сдуть ветер. Таких зданий я насчитал порядка шестнадцати, во всех, кроме трёх складских помещений, жили люди. Около каждой так же было что-то вроде маленького двора, украшенных на свой манер по решению хозяев. Чуть дальше стояли уже более солидные дома, в которых постоянно стоял шум, и, кажется, работала электроника. Неужели у них здесь есть генератор?

Лёгкий тычок в спину заставил меня обернуться и мгновенно напрячься. Девчонка-шпион на этот раз решила подойти сама, да к тому же так таращилась, что невольно хотелось отойти на пару шагов, лишь бы не так близко пялиться друг на друга.

Она протянула руку с каким-то клочком бумаги. Скорее от неожиданности, я взял его, не задавая лишних вопросов. А после моего рефлекторного "спасибо" она и вовсе убежала за угол здания, будто так оно и должно быть. Чудная она какая-то. Но красивая. В Гринмане было не до девушек, подготовка охотников предполагает, что у юноши свободное время в большинстве своём будет уходить на сон, и так оно и есть. В отдельные дни бессилие валило с ног неготовых и не выспавшихся, сейчас большинство из них мертвы, как и их наставники. Отсутствие личной жизни как плата за жизнь охотника мне кажется вполне равноценной. Только вот ведь проблема: в этом лагере, несмотря ни на что, больше живут, чем выживают.

На бумаге, которую она дала, была какая-то схема. Нет, карта. Карта лагеря! И, о чудо, ни слова по-немецки! Все важные места подписывались мелко, иногда с ошибками, но не критично. Интересно, ей профессор помог? В углу было подписано время приемов еды, видимо, для особо тупых: кто не поймёт, когда обед, если столовая тут общая? Ладно, хрен с ним. Считай, забота.

Наверное, она ждёт что-то взамен. Что я могу ей отдать? Я ведь и имени-то её не знаю… а знал бы, что это изменило? Вот если бы нам преподавали вместо "теории о полевых укрытиях лесных гадов" правила поведения с девушками, насколько всё было бы проще! Ничего, разберемся. А имя потом спрошу.

Я осмотрел карту, понял, где я, и как её вообще стоит держать. Самым забавным было то, что нас определили возле рабочей зоны, где днём не стихал шум работы. В верхней части лагеря находилась какая-то зона достатка: более удобное жильё, и единственная торговая зона. А торгуют они между собой, или кто приходит? Ещё один повод подойти к профессору Эрнсту-фон-что-там. Придумают же имена! Он наверняка живёт в верхнем районе, стоит

подумать, как можно это использовать, а заодно попробовать расположить к себе ещё кого-нибудь оттуда. Того гляди, и сами отпустят.

Хотя глупо таить надежды на уход, а не побег.

День 119

Прошло три месяца с тех пор, как нас завербовали немецкие колонисты. За это время мысли о побеге как-то сами по себе сошли на нет, и даже Сара, больше всего желавшая свободы, перестала ворчать о том, как здесь ужасно. Во-первых, этому способствовала заметно упавшая температура: в середине сентября частые метели, сменяемые безоблачным солнцем, могли превратить верхний слой снега в ледяную корку, из-за чего ходить на охоту становилось с каждым разом тяжелее. Во-вторых, все мы понимали, что здесь не так уж плохо. Кормят исправно, крыша над головой есть. Пусть и не особо тепло, но хоть что-то.

Джон стал больше похож на Каса. После дня на стройках, он приходил, волоча ноги, сквозь силу съедал принесённый домой ужин, а затем молча ложился спать, мгновенно проваливаясь в глубокий сон. Работал он через день, и Сара быстро сообразила, что её болезнь может стать полезной. Не знаю, сколько это ещё продлится, но никто не был против лишней порции еды с кухни.

Кас окончательно нашёл себе приятеля в лице Йохана: они часто переговаривались на ломанном английском, а порой и на изуродованном немецком. У Каса с изучением нового языка дела были хуже всего. Я начал работать над немецким сразу по возвращении с первой охоты, а Сара и того раньше, учась у поварих. Фактически, у меня был лучший учитель.

Ещё Лариса. Никто толком не знал, откуда она. Эрнст, ориентируясь на имя, предположил, что она пришла из Восточной Европы, а то и того дальше. Это она нарисовала карту, пусть и сама на тот момент была новенькой. Не знаю, что тут сыграло роль, но вскоре я услышал первые шутки Сары про "нас". Хотелось ответить тем же, но на кухне парней не оказалось, а то, что она Джону еду носит, ничего и не значило.

Лариса, как оказалось, бежала из города. Просто хотела найти приключений. Нашла. Сначала в лице наложницы рейдеров, затем как полуодичавшая девушка, перебившая их всех во сне. Её нашли, когда она хотела прокрасться в лагерь: попала в капкан, из-за чего прихрамывает на правую ногу. Но, несмотря на тяжёлый путь, она до сих пор кажется хорошим человеком, хотя я и оставил попытки завести с ней диалог не дружеского характера. Просто не сошлось. Единственное, меня попросил Эрнст не предавать её доверия: ему она почти как дочь. Хотел бы я его успокоить, но как можно ручаться за то, чего не знаешь? Я не знаю, как всё повернется в будущем, и будет ли это будущее вообще. Хотелось бы верить, что всё останется так же безоблачно, и меня не сожрут на очередной вылазке.

Впрочем, это грозило мне меньше всего: я стал намного осторожнее. В конце июля Кас угодил в бритволист: обе ноги все были в царапинах, тащить его пришлось на себе, попутно меняя бинты. С тех пор Кас стал вспыльчивее, и там, где старый он проигнорировал бы конфликт и ушел, новый предпочтёт сыграть главную роль.

Этим вечером я решил немного посидеть дома. Зима всё ближе, а значит, скоро придет конец выходам, и охота сменится на другую работу. Во всяком случае, так было в Гринмане. Одно меня беспокоило больше всего: как они собирались выживать, когда в январе начнутся бури? Одно дело, когда есть купол, и совсем другое, когда единственной защитой служат хлипкие стены домов и не затухающие костры. На что они надеются?