Надгробие для живых
Шрифт:
Хлопая дверью, на пороге появился профессор фон Острих, держа за спиной какой-то большой ранец.
— Добрый вечер, Hehr Сэм. Не отвлекаю?
— Ничуть, проходите, — я вскочил из-за стола, дабы помочь снять его груз со спины.
— Благодарю, благо… — он закашлялся. — Прошу прощения: одышка сводит меня с ума.
— Важный груз?
— Вроде того. Экспериментальная разработка прямиком с родины! Рюкзак с температурным полем малого радиуса действия. Заряжается сам по себе, как и больший аналог, но есть возможность расширить зону тепла, если подсоединить сервоприводы и приложить усилия. Поможет не околеть дома, а второй я потом принесу вам на охоту. В конструктивные
— Мы и зимой будем охотиться? — от осознания этого я округлил глаза.
— Естественно, а как иначе? Мы не можем производить еду самостоятельно, потому охотники должны прикладывать втрое больше усилий, чем…
— Вы не пустите охотников в бурю, если их жизни что-то для вас значат, — Кас какое-то время стоял в дверном проёме и молча слушал. — Не знаю, что у вас здесь, а у нас зимой покинуть стены города равноценно смерти.
— Но позвольте, с чего такая паника? Этот рюкзак не даёт сбоев.
— Не в рюкзаке дело. Чёрт, да вы ведь меня не услышали! Вы не поняли, что с бурей приходит какой-то зверь!
— И какой, позвольте спросить?
— Как по мне, монстр. Сам я его не видел, из-за чего боюсь его только больше, а вот мой наставник видел. Он мог в одиночку убить роевика, не делая ни выстрела, а тут вернулся, держа в руках собственные кишки: так и свалился. Его и ещё несколько людей послали навстречу запоздавшей группе скаутов, почти половину острова прошли, а тут эта метель. Всех перебили. Видели бы вы следы когтей на тех несчастных. Я не из пугливых, профессор. Сэм соврать не даст. Но поверьте, это за гранью человеческих возможностей. Будто сама буря нашла себе образ, и теперь где она, там и… Это.
— Их не мог егерь подрать? — я впервые слышал такую историю, и слабо в неё верил.
— Он редко выходит из леса. Да и шутишь? Егерь? Двадцать человек в одиночку?! Это слишком даже для него.
— Ну это точно бред! Как двадцать человек не смогли…
— Я не знаю! Думаете, боялся бы, знай, что это? Боялся бы, будь я уверен, что оружие поможет? По отношению к этому, я ни в чём не уверен, Эрнст, а вам советую быть уверенным в моих словах, и в том, что каждый охотник, вышедший в бурю, играет с самой смертью на её поле.
Профессор минуту молчал, а затем, прокашлявшись, сказал:
— Ладно. Я поверю вам, как опытному охотнику. Только позвольте спросить, как тогда зимовать по вашему мнению? Рано или поздно запасы могут иссякнуть.
— Время ещё есть. Может хватить, если попотеть. Сэм.
— Хм?
— Завтра идём. Ранцы, профессор, оставьте. И можно со стройки взять сани?
— Да, но…
— … Новые дома подождут. Если люди умрут с голода, жить в них будет некому.
Кас быстрым шагом вышел наружу, свернув направо, где сейчас шли стройки.
— Помешают ведь сани…
— Он сейчас об удобстве думает меньше всего, просто поверьте мне на слово.
— Как мне это нравится в целеустремленных людях! — Эрнст встал. — Ладно, я тоже задержался. Больше не смею отнимать ваше время. Хорошего отдыха.
— Удачного вечера.
Но отдыхать было некогда, я уже мысленно готовился к выходному, а потому и проверить снаряжение не удосужился даже тогда, когда мне ничего не мешало. Стоило посмотреть, как дела у рюкзака, разложить спальный мешок, проверить его на наличие дырок, подзарядить аккумулятор к винтовке, наточить нож. Благо, точильный камень из Гринмана оказался более чем хорошим, и даже сейчас справлялся с заточкой. Также нужен был измельчённый бритволист. Такая каша хорошо обеззараживала раны и приятно
Я решил начать с ножа. Скрежет лезвия о точильный камень работал для меня, как наркотик, и потому приступал к заточке я с некоторым облегчением. Главное было не испортить лезвие: новый такой нож вряд ли я уже когда-либо найду. Этот мне дал Слизень ещё прошлой осенью, вроде как настоящий охотничий. Интересно, он вообще жив? Стоит поискать его, если вернёмся.
Мысли о возвращении у нас стали скорее плановыми, чем спонтанными, как это было до попадания в лагерь. Нет-нет, а разок за вечер кто-то припомнит, как оно было там, за проливом. Сара вспоминала, как играла в покер со смотровыми в тюрьме, Джон всё грезил о своём бункере, иногда и Каса подхватывало общее настроение, но ничего он не рассказывал: только ещё мрачнее становился. Я тоже молчу, но только потому, что мечтать о давно уничтоженном, как по мне, неперспективно. Уж лучше просто как-нибудь обобщенно: теплая погода, удобная постель, хорошие люди. Больше, кажется, и не надо, но Джон в таких случаях говорит, что чем больше есть, тем больше хочется. У нас якобы ничего толком и не было: скатились до придуманного им "феодализма", а потому и дорожили тем немногим, что осталось. И родись мы в месте с большими возможностями, было бы и больше потребностей. Наверное, в чём-то он прав, только не нам о том судить. Кас вон и сейчас вряд ли верит в эти бункеры, ему проще поверить, что в центре земли сейчас настоящее пекло.
Вернулся Кас, щёлкая предохранителем. Это его успокаивало, хотя долго слушать эти щелчки мог лишь он. Для других это вполне могло сойти за пытки.
— Что сказал капитан?
— "Идите, куда посчитаете нужным, со всем, что посчитаете необходимым" — процитировал Кас на немецком.
— Ты рассказал, тебе и расхлёбывать.
Кас посмотрел на меня так, что я невольно сжал кулак. Вдруг ещё драться решит.
— Придётся работать в западном направлении… — он задумался. — Не нравится мне вся эта перспектива. Народу много, из растительного тут ничего не поешь: кору только обгладывать, да травку щипать. Не все зиму переживут, мне кажется.
— Значит, надо стараться. Мы в ответе друг за друга.
— Я в ответе лишь за самого себя. Ты, Сэм, что-то напутал: нас насильно здесь оставили, а работать на таких условиях дали затем, что справляться с недовольством и бунтом намного сложнее. Ты здесь, может, и обжился, нашел, с кем поговорить, а только никто больше не остался так доволен. Джон за всех нас спину горбатит, Сара тоже отдыхает через раз, мне лично пофиг: хотят умереть, пусть умирают, только нахрена насильно в лагере людей прибавлять? Кто хочет, тот и останется, вот что я считаю. А это не дело.
— Не юли, Кас. Ты уходить вздумал?
— Да. Один или без вас.
— И куда?
— Да хоть бы и в этот проклятый Люксембург. С него начали, им и покончим! Тут нечего и думать: не выжить зимой без купола, оттого в Гринмане пять месяцев в году ворота закрыты были.
— Так ведь ранцы. Проф сказал, они помогут выжить.
— И что, теперь с ними в обнимку спать пять месяцев? Буря придет, как выходить будешь? А нам ещё с этим охотится предлагали! Нет, план — дерьмо.
— А без них мы дольше протянем?! Ты вместо шанса на выживание собрался пойти на почти верную смерть, лишь бы на "свободе"! Охренительно придумал, ничего не скажешь! Не план, а сказка, в отличие от их-то дерьма, верно! Вроде в Гринмане был не таким идиотом!