Надо помочь Ральфу
Шрифт:
– Собрать оружие, – велел он гномам.
– Те быстро обошли кикивардов, выдернули из чехлов длинные ножи и сложили их в стороне.
* * *
– Я же говорил, мы пришли сюда с самыми мирным целями, – Эмилию очень хотелось продолжить разговор с мудрым жрецом, от которого исходили волны доброты, сочувствия и еще что-то, напоминающего счастье. – Шашлычник сам виноват, – оправдал дракон Гарнета. – Он хотел проткнуть Максима сразу двумя шампурами. Разве такое можно допустить?! В наш просвещенный век мы должны уважать друг друга, и никакого насилия. – Глаза дракона снова встретились с глазами жреца… О, эти бездонные глаза мудреца! Глаза человека, который знает истину и может вести за собой, к ее достижению… Глядя в эти мудрые, бездонные глаза, Эмилий понял, что больше ничего плохого не случиться. Трудности кончились, все будет хорошо. Сейчас и всегда!
Серваторий
– Ачил виноват и его следует наказать. Но мы будем добры и великодушны: простим его. Простим всех, кто по неразумности своей применял силу и оружие, во вред другим.
«Вот! Вот! – все в Эмили ликовало, все – от шерстки на пятках, до хохолка, что возвышался над правым ухом. – Наконец-то нашелся тот, кто установит мир и Пацифизм станет знаменем всех племен и народов».
– Пацифизм и демократия! – понял всю значимость грядущих, величественных перемен дракон.
– Естественно: пацифизм и демократия, – подтвердил Посвященный. Вся ваша команда теперь переходит под покровительство Всемогущего и Мудрого Мухугука Трехрогого, который поведет нас, всех вместе, к жизни счастливой и праведной.
Каждая клеточка организма Эмилия чувствовала, какое это великое счастье, быть под покровительством Мухугука Трехрогого, Всезнающего и Всемогущего. Как профессиональный библиотекарь, он понял, что теперь перед ним раскрываются невиданные перспективы. Обладая такими потрясающими связями, он сможет перейти работать в библиотеку Трехрогого. В том, что у такой великой личности, как Мухугук Мудрейший и Всезнающий, имеется фундаментальная библиотека, Эмилий не сомневался. Там самые важные, самые дорогие, самые мудрые фолианты. С помощью Мухугука он найдет в этой библиотеке таинственный трактат Хугудура-Магана-Мыслителя. Книгу, которая сохранилась в единственном экземпляре. «Сущность счастья, или стоит ли становиться бессмертным!?» – так называется это великое сочинение мудреца, которое непременно следует прочесть. Затем он раскроет секрет бессмертия бабушке Франческе, и матери, и Максиму, и их светлости герцогу Ральфу, и центрфорварду Гарнету, всем, кто стремится делать добро. И еще, почему бы не воспользоваться появившимися возможностями в личных целях?.. Он воспользуется. Всего только один раз. Он непременно разыщет знаменитое сочинение Алантия Галантиронино, величайшего композитора, дирижера и исполнителя всех времен и народов: «Поучение о том, как каждый мыслящий и дышащий может овладеть секретами музыкального творчества, и потрясти своими талантами весь просвещенный мир». Он возьмет отпуск, прочтет фолиант, выполнит все указания великого Алантия Галантиронино и станет композитором, создаст несколько фуг и величественную ораторию. Матушка и бабушка Франческа будут счастливы. Но затем он снова вернется в библиотеку, ибо библиотеки всегда были, есть и будут источниками мудрости.
– Ты станешь выдающимся композитором и безмерно порадуешь этим свою мать, – заверил его Серваторий, который прочел мысли дракона. – Оставайся с нами и все твои мечты сбудутся.
«Как хорошо, что все кикиварды решили стать пацифистами, радовался Эмилий. – Конечно, надо остаться и помочь им в борьбе за мир и счастье народов… – Но я ведь куда-то шел, – вдруг вспомнил он. – По важному делу… Да, мы шли к эльфам, их светлость герцог Ральф приказал нам посетить эльфов, вручить им Указ и добиться его выполнения… Я не могу здесь остаться… – А Посвященный смотрел на дракона с такой приязнью, с такой непритворной любовью… И с той же любовью смотрел на него Мухугук, Миролюбивый и Дружелюбный Трехрогий, чей портрет украшал грудь жреца. – Почему это я не могу остаться?! – возмутился Эмилий. – Другие могут, а я не могу… Да я теперь все могу! Пусть Максим сам идет к эльфам… А у меня появились дела более важные, чем бегать по герцогству и, как рядовой почтальон, разносить послания Ральфа. Главное сейчас – это помочь кикивардам, которые стремятся сделать всех счастливыми…»
– Мне нужно поговорить с Максимом, – прервал размышления дракона Серваторий.
– Конечно, – обрадовался Эмилий. – Непременно надо поговорить. Максим очень хороший человек. Своими знаниями он превосходит всех моих знакомых. Под руководством Мухугука, Мудрого и Великодушного, Максим может сделать очень многое для торжества свободы личности. Он научит кикивардов играть в самую демократическую на свете игру – в футбол, и поведет их от победы, к победе. Мы единогласно изберем его руководителем федерации и главным тренером сборной кикивардов. Под началом Максима кикиварды завоюют все кубки и станут чемпионами. Весь футбольный мир ляжет у наших ног.
Серваторий был жрецом Посвященным в Истину и знаниями своими превосходил многих. Но ему еще не дано было знать, что такое футбол, он был лишен захватывающей радости играть и священной радости болеть… Он не знал, какое это счастье кричать: «Гол!!!», если этот гол забила
– Пойди и скажи молодому воину, Максиму, что его желает видеть Серваторий, жрец Посвященный Мухугуком Трехрогим, Великим и Беспощадным, – велел он Эмилию.
* * *
– Мой друг и учитель, мудрый Серваторий, Посвященный самим Мухугуком Трехрогим, Великим и Беспощадным, хочет видеть тебя, Максим, – радостно сообщил Эмилий. – Ох, Максим, ты не представляешь себе, как нам повезло!
Максима удивили не только слова дракона, но и то, с каким восторгом тот их произнес. Максим был знаком с Эмилием, меньше года, но знал его как личность весьма серьезную и разумную. Увлекался дракон, пожалуй, только, когда рассматривал редкие фолианты. Что тут поделаешь, библиотекарь до мозга костей… Даже за «Рудокопа», свою любимую команду, дракон болел как-то спокойно, умеренно. А сейчас Эмилий был в непонятном и неожиданном восторге, почти в экстазе. «Как будто поддал, как следует, и без закуси, или накурился анаши», – подумал Максим. – И что-то вроде блаженной улыбки блуждало на широких губах дракона. Губы драконов, вообще-то, для улыбок не приспособлены. Природа создавала их для суровых будней, когда следует не улыбаться, а кусать и жевать. Но сейчас в этом можно было усомниться. И глаза у Эмилия были бессмысленно счастливыми. Он передал Максиму слова жреца и тут же отключился, задумался, о чем-то очень приятном. Эмилий был сейчас, вроде бы, и не Эмилием. Во всяком случае, не тем Эмилием, которого Максим знал.
– Ты чего это? – спросил Максим. Других слов он как-то сразу и не нашел. – Случилось что-то?
Эмилий ожил, встрепенулся…
– Тень всех трех рогов Великого Мухугука осенила меня, – с радостью доложил дракон. – Я начал познавать истину. Близится всемирная эра демократии, пацифизма а также всеобщего братства! – И снова мордочка его стала идиотски счастливой.
– Это тебе жрец напел? – Максим не мог понять, что случилось с драконом.
– Серватория посвятил сам Мухугук Трехрогий, Великий и Неповторимый! – обрадовал Эмилий Максима, и пристально посмотрел на него. Ожидал, что тот, наконец, поймет, прочувствует и восхититься. Но ничего подобного не произошло. – Ты так ничего и не понял, – огорчился Эмилий. – Мы стоим на пороге нового Мира. Поспеши Максим, Серваторий велик, он один из четырех жрецов, которые стоят в перовой шеренге, в часы Священных Песнопений в честь Всевидящего, Всемогущего, Беспощадного и Демократического Мухугука. Он добр, мудр и жизнь свою посвятил тому, чтобы наступила эра демократии, чтобы все стали равными и счастливыми. Понимаешь, каждый будет счастлив и равен всем другим. Мы стремились к этому долгие годы. И вот настал час!
«Этот жрец что-то нехорошее сотворил с драконом, – понял Максим. – Вмиг испортил Эмильку. Нехорошую игру ты затеял, Серваторий, – мысленно обратился он к жрецу. – А еще стоишь в первом ряду, во время песнопений… Надо что-то делать… А что?.. Для начала, поговорим с хитрым жрецом, тем более, что он сам об этом попросил».
– Конечно, стремимся, – надо было как-то успокоить дракона, привести его в нормальное состояние. – И к братству с кикивардами стремимся, и ко всему остальному. Это хорошо, что час настал. Ты, Эмилька, присядь, – ласково похлопал Максим библиотекаря по плечу. – Сегодня денек такой, что пора и отдохнуть. У меня тоже, кажется, мозги набекрень съезжают… Вы ребята присмотрите за ним, – попросил он гномов, когда Эмилий послушно сел. – Корешков дайте, пусть пожует, это их фирменная жвачка, в ней, вроде, витаминов полно. Вдруг поможет… Пусть кирандино попьет. Главное – не отпускайте, и самим от него ни шага. За этим вояками тоже присмотрите, – он кивнул на кикивардов. – А мне надо со жрецом парой слов перекинуться… Что-то у нас, кажется, опять неприятности начинаются.
* * *
«Ну и глазища, – удивился Максим. – Бездонные и притягивают, как хороший магнит гвозди… Силен старик!»
– Есть о чем поговорить? – вежливо спросил он у жреца.
Серваторий ответил не сразу, он еще какое-то время пристально, не отрываясь, смотрел Максиму в глаза. Взгляд у старика были добрым, приятным, мудрым.
– У ищущих истину, всегда есть о чем поговорить, – жрец кивнул Максиму, приглашая сесть. Он нравился Максиму все больше.
– Спасибо, – Максим присел.