Наёмники Гора
Шрифт:
— Возможно, — сказал я.
— Но я-то знаю, что я — рабыня, — заметила девушка. — Я узнала это здесь, на этой циновке, в этом месте.
Я промолчал.
— Итак, что я должна делать? — спросила она.
— Что Ты имеешь в виду? — уточил я.
— Что следует делать свободной женщине, — пояснила она, — когда она узнает, что она — рабыня?
— Ты свободна, — напомнил я. — Решение за Тобой. Но остерегайся поспешных решений, потому как, если Ты примешь их, то уже никогда больше не будешь свободна. С того момента всё, что Ты сможешь решать, будет скорее касаться таких понятий, как лучше всего ублажить своего господина, да и то в пределах определенных рамок, которые он Тебе установит.
Она затихла, снова положив голову на мою грудь.
— Решение о самопорабощении является довольно интересным вопросом, — заметил я, — это решение, свободно принятое, свободным человеком, сразу по принятии
Девушка подняла голову и, перекатившись на живот, приподнялась на локтях, глядя на меня. Её грудь превосходно смотрелась в этой позиции.
— Вы всё ещё можете отвести меня к работорговцам и продать, не так ли? — спросила она.
— Верно, — согласился я.
— Ну, так сделайте это! — воскликнула блондинка.
— Нет, — отказался я.
— Но, почему нет? — удивилась она.
— А меня забавляет рассматривать Тебя, как свободную женщину, а использовать, как рабыню, — улыбнулся я.
— Животное, — пробурчала блондинка, и снова пристроила свою голову на мою грудь.
— Ты могла бы передать себя работорговцу самостоятельно, — предложил я.
— Верно, — кивнула она.
— Представь, как Ты заранее договорившись о встрече, это было бы обычной любезностью с твоей стороны, в конце концов, он занятой мужчина, входишь в его кабинет, в своих самых лучших вуалях и одеждах сокрытия, — предложил я. — Потом, внутри, под его пристальным взглядом, раздеваешься. Ты делаешь это изящно, конечно, насколько у Тебя получится без обучения. Ты показываешь ему себя полностью. Ты абсолютно нагая. Он, скорее всего, проведет Тебя через некоторые простые рабские позы, дабы сформировать первичное мнение о твоей способности двигаться перед мужчинами. В процессе этого Ты, конечно, будешь оценена. Наконец, он разрешит Тебе встать перед ним на колени. Вот тогда Ты сможешь смиренно попросить его разрешения взять Тебя в рабство, таким образом, объявляя саму себя рабыней, и, в данном контексте, отдавая себя ему как своему первому господину. Дальше, Ты не поднимая головы, ждёшь его решения. В твоём случае, я уверен, решение было бы положительным. Дальше, есть варианты. Работорговец, может потребовать, чтобы Ты, в присутствии свидетелей, подписала заявление рабыни. Как только твоя подпись появится на бумаге, Ты — рабыня. С другой стороны он может поступить ещё проще. Например, просто приказать Тебе произнесли формулу порабощения, опять же в присутствии свидетелей, которые уже подпишут документ, удостоверяя, что были свидетелями твоего заявления. Давай-ка, предположим, что Ты произнесла такую формулу. Самая простая из возможных, пожалуй: «Я — рабыня». И всё, с этого момента Ты — рабыня. Вполне возможно, что работорговец произнесёт: «Ты — моя рабыня». Этим он заявляет свои права на Тебя. Опять же, отныне, Ты — его рабыня. Этого достаточно в данной ситуации, дабы избежать юридического казуса, когда Ты сразу после своего заявления на мгновение становишься невостребованной рабыней, права на которую может предъявить первый встречный свободный человек, стоит только ему захотеть так сделать. Кроме того, в этом случае, не могут возникнуть никакие встречные требования, которые могли бы быть признаны. Он является, так сказать, первым. Его требование полностью гарантировано, неопровержимо и юридически бесспорно. Опять же оно сделано в присутствии свидетелей, которые могут удостоверить свершившийся факт. После его фразы, Ты могла бы сказать: «Да Господин, я — Ваша рабыня», хотя в этом нет особой необходимости, поскольку в данной ситуации, Ты, так или иначе, уже неоспоримо его рабыня. Произнося данную фразу, Ты официально признаёшь его своим хозяином. Считается, что эта формула хороша именно с точки зрения рабыни, она должна услышать себя, как она говорит это. Хотя, юридически это уже ненужно, но многие полагают, что это полезный акт для рабыни в психологическом отношении. Она, своим заявлением, недвусмысленно признает, что знает, кому отныне принадлежит. С точки же зрения закона, вполне достаточно письменного заявления свидетелей. На этом ритуал практически заканчивается, остаётся только увести Тебя вниз, в рабские загоны. Там Тебя быстро заклеймят и снабдят твоим первым ошейником. Скорее всего, Тебя может ожидать ещё и первая порка, чтобы сразу научить Тебя бояться, бояться до ужаса, рабской плети. Возможно, позже, когда Ты придёшь в себя после порки настолько, что сможешь есть, Тебе могли бы дать пару горстей размоченной рабской каши, и разрешили бы, встав на четвереньки, попить немного воды из миски, или прямо из лужи на полу, куда её вылили бы специально. Далее Тебя приковали бы цепью в учебной конуре, чтобы утром начать твоё обучение. Хотя, возможен вариант, когда Тебя просто отправят из города
— Моей продажи, — взволнованно прошептала девушка.
— Да, — кивнул я.
— Как Вы думаете, за меня могли бы дать хорошую цену? — спросила она.
— Думаю, да, — польстил я девушке.
Она даже задрожала от удовольствия.
— Пожалуй, отведу-ка я Тебя домой, — сказал я.
— Мне казалось, что Ты не собирался провожать меня до дома, — заметила моя блондинка.
— Я передумал, — сообщил я ей. — Я решил проводить Тебя.
— С чего такое внезапное изменение планов? — улыбнулась девушка.
— Сам не знаю, — пожал я плечами. — Возможно, потому что теперь я Тебя знаю лучше. А возможно, просто уже день.
— А может, есть другая причина? — предположила она.
— Возможно, — буркнул я. — Я не уверен.
— Тогда может, вместо того, чтобы тащиться со мной через весь город, лучше связать меня и отвести к работорговцу, — вдруг заявила блондинка.
— Нет, — ответил я.
— Но у меня самой может не найтись храбрости, чтобы передать себя в руки работорговца, — сказала она. — Я просто побоюсь это сделать.
— Я могу понять это, — кивнул я.
— Я боюсь, что меня могут убить, — призналась она.
— Если Ты будешь послушна и Тобой все довольны, то обычно Тебе нечего бояться кроме обычной суровости условий и требований неволи, — успокоил я её.
— Конечно, они достаточно жестоки, — вздохнула девушка.
— Иногда, — признал я.
Признаться, далеко не все рабовладельцы обращаются со своей собственностью с мягкостью.
— Но ведь меня даже могут убить, — вздрогнула она.
— Будучи свободной женщиной, шансов быть убитой у Тебя намного больше, — заметил я. — Точно так же, как мысль убить своего любимого слина или кайилу не пришла бы в голову большинству мужчин, это не случится с ними и в отношении рабыни. Она, как и другие домашние животные, не человек, а собственность. Рабыня, как и остальные животные, выполняет определенный круг работ по приказу своего хозяина, и зачастую, надо отметить, очень приятных работ, она, как и слин и кайила, приносит определённую пользу и имеет цену. В случае взятия города врагами, в то время как свободные люди могут в ужасе носиться по улицам, спасаясь от беспорядочной резни, невольница, скорее всего, оказывается запертой и защищенной. Понятное дело, что она, как и прочие животные и предметы является частью вполне понятных трофеев победителей. Уверен, что Ты понимаешь, что сама могла бы стать весьма заманчивой добычей.
— Я? — тихо произнесла девушка. — Добычей?
— Конечно, — кивнул я, — если бы Ты была рабыней.
— Понимаю, — задрожала она, той мягкой дрожью, столь волнующей, что у меня не осталось никаких сомнений в том, что моя блондинка уже принадлежала ошейнику.
— Безусловно, рабыням в такой ситуации стоит посоветовать быть столь покорными и приятными насколько это возможно, — добавил я.
— Конечно, — согласилась она.
— Особенно, учитывая смертельную жажду, что всё ещё обуревает мужчин.
— Это я могу понять, — улыбнулась девушка.
— Но рабынь обычно хорошо обучают умиротворяющему поведению, — заметил я. — И они, нагими, отлично прислуживают на оргиях победителей. Впрочем, на таких оргиях находится место и свободным женщинам.
— Не думаю, что они будут долго оставаться свободными, — усмехнулась она.
— Само собой, — согласился я. — По-видимому, эта была бы последняя ночь их свободы.
— А они служат на оргии такими же голыми, как и рабыни? — полюбопытствовала девушка.
— Конечно, — ответил я.
— А разве таких женщин не порабощают перед оргией? — спросила она.
— Бывает по-разному, но зачастую — да, считается, что так они быстрее поймут всё то, что будет ожидаться от них на пиру победителей. Кроме того, многие командующие полагают, что это — превосходное введение для бывшей свободной женщины в её новый статус.
— Вероятно, они не далеки от истины, — признала она.
— Пожалуй, мне стоит поскорее доставить Тебя домой, — сказал я.
— Почему? — поинтересовалась девушка.
— Ты слишком соблазнительна, — пояснил я.
— Но если бы я была рабыней, — заметила она, — я могла бы быть подвергнута наказаниям.
— Конечно, — кивнул я. — Ведь Ты принадлежала бы своему хозяину полностью.
— И даже могла бы быть убита, — добавила она.
— Одно дело, быть просто объектом для наказаний, и совсем другое действительно им подвергнуться, — заметил я.
— Это верно, — вздохнула девушка.
— Например, одно дело оказаться под плетью, и другое — знать, что это реально, что рабовладелец, может и будет пороть Тебя, причём безжалостно, если Ты станешь причиной его неудовольствия, или чего-то ещё, что могло бы стать фактическим поводом для наказания.