Наёмники Гора
Шрифт:
— На самом деле, это не было нашим намерением, — проворчал я. — Она сама всё сделала. Увидела это место и, сгорая от нетерпенья, бросилась узнавать относительно своего прошлого и семьи. Так что сюда она вошла сама.
Мужчина повернулся к Боадиссии и усмехнулся.
— Ну что ж, теперь Ты удовлетворила своё любопытство, не так ли, моя дорогая? — спросил он. — Теперь Ты узнала то, что хотела узнать. Ты нашла и своё прошлое, и свою семью, если можно так выразиться, и своё точное место,
— Да, — всхлипнула она.
— Но всё же, она была с Вами, насколько это я понимаю, — заметил он, снова поворачиваясь к нам, — и конечно это находилась в Вашей компании, когда прибыла в Ар.
— Да, — кивнул я.
— Признаться, я вначале подумал, что, возможно, это была шутка с Вашей стороны, своего рода развлечением, позволить ей войти сюда одной, до того как Вы сами зайдёте, — сообщил работорговец.
— Нет, — признался я.
— Тем не менее, конечно, некое вознаграждение за содействие в её возвращении будет вполне логичным, — намекнул он.
— В этом нет необходимости, — ответил я.
Мы посмотрели на девушку, всё ещё поддерживавшую положение рабской красотки.
— Как Вы думаете, какую сумму она может принести Вам? — полюбопытствовал я.
— Рынок сейчас на спаде, спрос упал, — сообщил он. — Это по большей части связано со слухами о происходящем в Торкадино, ожидаемом наступлении Косианцев, и столпотворением в Аре из-за притока беженцев. Но я думаю, даже в таких условиях, она могла бы уйти за два серебряных тарска.
— Прекрасная цена за девушку, — согласился я.
— Думаю, что она принесет столько, даже при текущем состоянии рынка, — заметил он.
— А я и не думал, что Боадиссия была настолько ценна, — хмыкнул Хурта.
Боадиссия пораженно уставилась на Хурту.
Конечно, нет ничего необычного, для мужчины легкомысленно, если не пренебрежительно относиться к женщине пока он вдруг не узнает о том, что она представляет интерес для других, например, что они готовы заплатить за неё хорошие деньги.
Боадиссия поспешно отвела взгляд от Хурты, не смея встречаться с ним глазами. Её как будто накрыла волн жара и беспомощности, отчего она покраснела от кончиков пальцев её ног, до корней волос.
Точно так же весьма обычно для мужчины не думать об известной ему женщине с точки зрения её сексуальной привлекательности, или как об объекте чрезвычайного желания, но когда он видит её раздетой и покорной, как рабыня, его отношение к ней резко меняется.
— Пожалуйста, — взмолилась она.
— Тихо, — предупредил я.
Она была красива, и её жизнь изменилась. Теперь она должна учиться спокойно воспринимать осмотр рабыни. Возможно, со временем
— Я думал, что тот караван был потерян полностью, — пробормотал торговец, рассматривая свою собственность. — Теперь вижу, что ошибался.
Она стояла перед нами, изучаемая как товар на прилавке, как рабыня.
— Тогда я потерял просто ребёнка, — добавил он. — А вернулась ко мне прекрасная рабыня.
Боадиссия с трудом подавляла рыдания.
— Некоторая благодарность или премия, конечно, необходима, — кивнул он.
— В этом нет необходимости, — попытался отказаться я.
— Ну, тогда посмотрите на это с другой точки зрения, посчитайте, сколько я сэкономил на одной только еде, — предложил он.
— Да ладно, — отмахнулся я. — Объедки со стола Ваших служащих и рабская каша не то чтобы дороги.
— Я настаиваю, — сказал он.
— Ну тогда, как Вам будет угодно, — сдался я.
Боадиссия посмотрела на меня с ужасом.
— Вы более чем щедры, — заметил я.
— Действительно, — поддержал меня Хурта, одобрительно.
В мою ладонь лёг серебряный тарск, который я убрал в свой кошелёк. Послышался тихий стон Боадиссии.
Мужчина подошёл к столу и, взяв маленький колокольчик, дважды тряхнул им.
— Я понимаю, в свете особых обстоятельств её случая, нет нужды рассматривать девушку, как беглую рабыню, — сказал я.
— Нет, конечно. Или, точнее не в этот раз, — ответил он и, посмотрев на девушку, спросил: — Надеюсь, Тебе известно, моя дорогая, какое наказание обычно ожидает беглую рабыню?
Пребывающая в оцепенении Боадиссия кивнула головой.
— Ну, вот и замечательно, — улыбнулся работорговец.
— Осмелюсь высказаться в защиту её определенной скромности, по крайней мере, в течение первой пары дней, при её начальной подготовке, — решил я немного вступиться за свою знакомую. — Вы должны понять, что она, много лет, расценивала себя, как свободную женщину.
— Интересно, — заметил он.
— Кроме того, она не только считала себя таковой, но и вела себя как одна из них, можно сказать дышала с ними одним воздухом, — пояснил я.
— Это очень серьезно, моя дорогая, — нахмурился мужчина.
В тот момент в комнате появился гибкий жилистый мужчина, несомненно, пришедший в ответ на звон колокольчика. По знаку хозяина кабинета гость подошёл к Боадиссии и, завернув ей руки за спину, накинул на них наручники.
— В действительности она не знала, что была не свободна, — сказал я.
Боадиссия рефлекторно дёрнулась и попыталась вытянуть руки из браслетов, но без особого энтузиазма.
— Она пришла сюда не прикрыв себя вуалью, — напомнил мне мужчина.