Нахаловка 2

lanpirot

Кроме незнакомых, в общем-то, мне людей, при встрече с которыми я тупо улыбался, пожимая им руки и принимая поздравления, присутствовали и старые знакомцы-лесорубы — Борька и Серый. Миловидная жена Бориса — Катерина, очень эффектная женщина, подойдя ко мне, обняла и поцеловала в щеку.

— Молодец, Тимка, что решился! — произнесла она мне на ухо очень волнующим голосом, от которого у меня мурашки побежали по коже, и что-то очень активно шевельнулось в «душе». Таких приятных ощущений я уже несколько десятилетий не испытывал. Теперь мне стало понятно, отчего на нее повелся Бурят, буквально слетев с катушек. За такую

женщину мужики всегда будут сходить с ума, и биться насмерть, одновременно и позавидовал, и посочувствовал я Борису. — Теперь крепись, — продолжила она, — не позволяй этой гадости вновь взять верх над тобой.

— Хорошо, теть Кать! — кивнул я, поспешно опуская руку в карман, чтобы скрыть слегка оттопырившиеся штаны — ну, ничего я не смог со своей юношеской реакцией на такую женщину поделать.

— Какая я тебе тетя? — Женщина шуточно отвесила мне подзатыльник. А рука у нее тяжелая, однако! — Чтобы и думать об этом забыл! Катерина! Запомнил?

Я, тупо улыбаясь, послушно закивал. Ох, как бы я хотел чего сотворить с этой тетей, но…

— Тётькает он мне тут! — Произнесла она на прощанье и отошла к компании лесорубов, собравшейся возле Бориса.

Иваныч, которому очень не терпелось основательно вмазать, нетерпеливо поглядывал на часы и считал собравшихся, прохаживаясь меж гостей.

— Галка, — донесся до меня его голос, когда он очередной раз пристал к моей матери, которая, расчувствовавшись, постоянно вытирала слезы платочком, — когда уже сядем? В брюхе уже бурчит! С утра не жрамши…

— Знаю я, чего тебе надо, Лешка, — шикнула на крестного мамаша Тимохи, — нажраться! Успеешь еще!

— Да уже все собрались, — вновь заныл Иваныч, голодным взглядом пробегаясь по ряду запотевших бутылок, выставленных на столах. — Чё стоим? Кого ждем? Скоро водка вскипит!

— Перебьешься! Митрофаныч еще не подошел. Да и мэр чего-то задерживается… — И она обвела взглядом собравшихся гостей.

— Да вон они идут! — радостно воскликнул Иваныч, указывая пальцем на появившихся в саду долгожданных гостей.

Я взглянул в указанном направлении — к столам подходили пятеро человек, по пути пожимая руки и с улыбками раскланиваясь с уже присутствующими. Со странным долговязым, но крепким дедом с сивой трехдневной щетиной, в ковбойской шляпе с устаревшей кокардой МВД, в длинном потертом плаще и поддетым под него синим мусорским кителем, да еще с солидной волыной на плече я уже был знаком — местный легаш-участковый. Следом за ним топал пухлый мужичок в разбитой лепехе[1] и криво повязанном уродливом давлении[2] — не иначе, председатель правления колхоза, то бишь, мэр по-новомодному.

Вместе с ними к столу двигалась еще одна «сладкая парочка» — молоденькая и ослепительно красивая алюра[3] (я даже в очередной раз дыхание задержал, настолько она меня зацепила), держащая под руку холеного фраера, примерно того же возраста, который поглядывал по сторонам с тщательно скрываемым пренебрежением ко всему происходящему. Да еще взгляд у него такой неприятный, с душком[4] — это я тоже сразу прокусил, благо опыта хватает. Вот он-то, в отличие от своей подружки, явно случайный пассажир.

А вот угрюмый мужик лет пятидесяти с печатью вечной усталости на лице и цепким колючим взглядом умных глаз, неторопливо топающий следом за молодой парой — стопроцентный мусор! Очень опасный для нашего брата —

опытный легаш! Знаю я такую породу — этот если вцепится, то намертво! Обязательно дело до суда дотащит, если раньше его не пришьют. Честный мент, правильный. Такого нашей братве ни подкупить, ни запугать не удастся. На самом деле — редкий зверь, таких даже в нашем узком авторитетном кругу, хоть и ненавидят, но и уважение имеют!

— Ну, Галка, теперь уже всё? — поручкавшись с Сильнягиным и остальными, вновь заныл крестный. — Можно начинать?

— Да можно, уже, можно! — отмахнулась от него мать Тимохи.

— Минутку уделите, гости дорогие! — Громогласно призвал всех к вниманию Иваныч. — Весь народ для разврата собрался! — дождавшись, когда гомон стихнет, объявил он. — Прошу занимать места согласно купленным билетам! — И первым плюхнулся за стол. Дождавшись, когда все рассядутся, он поднялся со своего места и призывно воскликнул:

— Друзья, односельчане! Сегодня один из светлых дней в моей жизни — к нам в дружную семью вернулся мой любимый крестничек — Тимоха! Так пожелаем же ему никогда больше не прикасаться к той дряни, что едва не сгубила его!

«Сгубила, — пронеслось у меня в голове, — и ничего вы поделать с этим не смогли! Раньше надо было с пацаном заниматься, может, и по-другому его жизнь сложилась. На самом деле, вы не за его здоровье пьете, а за упокой души…»

Решив больше не заниматься «самокопанием», я с удовольствием погрузился в праздничную атмосферу, царящую за общим столом. Деревня-то, на самом деле, и не такая уж и большая — сидящих за столами даже сотни не наберется, а мне крестный про несколько сотен говорил. Скорее всего, несколько сотен тут во времена СССР проживало, а теперь молодежь все время норовит в город смыться в поисках лучшей доли.

Возвращаются, конечно, но не все — а отдельные личности, кто в городах пристроиться не сумел. А если судить по наличию молодежи, примерно моего (Тимохиного) возраста, то за столом я так никого и не приметил. Явно вымирающая деревня. И сколько еще таких на обширных пространствах бывшего Советского Союза?

Однако, полностью расслабиться у меня никак не получалось — не выходила у меня из головы история с общаком, который непременно должен был сохранить Али-Баба. И не будет мне покоя, пока я об этом не узнаю. Ведь он слово давал, хранить до особого распоряжения. А распоряжения никакого и не было. Не успел я его отдать, да и слово заветное тоже с собой в могилу унес. И как сейчас относиться к Махмудке, я не представлял. Вроде бы, и другой я сейчас человек, никакими обязательствами с прошлой жизнью не связанный, но общаться с крысой, если таковым мой верный «сподвижник» окажется, мне будет западло… Ну, это на тот случай, если он общак не сберег… Только вот как об этом узнать? Может, просто спросить прямо в лоб, по-тупому?

Идея, забрезжившая в моей голове, действительно было крайне тупа и неприхотлива, но позволяла взять моего постаревшего «распорядителя воровского блага» на самый обычный понт. К тому же, нужное слово, а вернее, целую фразу, я до сих пор не забыл. И мое недавнее лечение у бабки-ведуньи, которую считала колдуньей, едва ли не каждая собака в Нахаловке, мне только на руку! И самое смешное — что так оно и было — непростая бабуля мне попалась, ох, не простая! Может, что и выгорит… Ну, а на нет — и суда нет!