Нахаловка 2
Шрифт:
— По Закону все было, Али! По моей воле на такое пошел. Не хочешь себе оставить — тогда на благое дело отдай, — сделав вид, что задумался, произнес я.
— В новый общак вернуть? — Вскинулся старик.
— Э, нет! — Покачал я головой. — Если общаком такие суки, как Витя Бульдозер теперь крутят — пусть он лучше сгорит синим пламенем! Страждущим раздай! Больным и убогим! Больницы, церква… В общем, сам смотри — такой мой наказ! Может через это и мне какое послабление в режиме выйдет! Многого я, Махмудка, не понимал, пока за порогом не оказался… Все, тяжко мне!
— Прощай, пахан! — просипел старик, смахивая слезы. — Земля тебе пухом, раз уж в рай не пускают!
Он лег на пол и попытался дотянуться до меня рукой, не спускаясь в яму. Я видел это сквозь прищуренные глаза, поскольку «упал» лицом вверх.
— Тимка! Внучок! — сипел старик, пытаясь безрезультатно меня зацепить хотя бы кончиками пальцев. Спускаться в яму он опасался, резонно предполагая, что если со мной случилось что-то серьезное, выбраться из ямы, чтобы помочь, он не сумеет. А так — вполне еще за помощью можно смотаться. — Тимоха! Тимка, засранец ты этакий! Отзовись!
— Тихо ты, дед! — Я, наконец, посчитал, что достаточно полежал на земельке, можно и оживать. — Не ори, башка трещит! Он опять приходил? — Я сделал вид, что беспомощно озираюсь. — Как в могиле здесь — темно, прохладно, тесно и в земле…
— Сплюнь, Тимка! — прикрикнул на меня Махмуд. — Не юродствуй! Ушел он… И в этот раз — навсегда, — произнес старый, хоть и с облегчением, но и с какой-то потаенной тоской. — Чтобы о нем не говорили — хорошим человеком был… Может, скостит ему Посмертный Судия за эти слова хоть пару годков срока.
От этих слов на душе у меня потеплело — не даром я Махмуду в свое время помог и к себе приблизил! И не прогадал — он тридцать лет после моей смерти верен оставался, и слову своему тоже. А это в нашем насквозь лицемерном мире дорогого стоит! Очень дорогого — никакими общаками не измерить!
Я, кряхтя, словно старик, поднялся на ноги и уставился внутрь открытого сундука.
— Какие деньжищи-то здесь, а дед? — воскликнул я. — Откуда?
— Общак это старый, воровской, — пояснил Махмуд. — Именно на его поиски Бурят и притащил свою задницу в Нахаловку. Именно из-за этого Семена Метлу тридцать лет назад и грохнули. А я, все это время, доверенный мне паханом общак хранил…
— Серьезно, дед? Тридцать лет?
— Да поболе будет, с восемьдесят восьмого-то…
— Тридцать пять! — Нарочито ахнул я. — И ни гроша отсюда не взял? Отец рассказывал, что несладко вам было…
— Так слово давал… — ответил старый. — Слово, Тимка! И слово свое сдержал! Только… — на лицо старика набежала «тень», — не все я Семену рассказал… Хоть себе не взял ни копья, но и уберечь в неприкосновенности не смог… Старый стал — не углядел! Крысы местные нычку нашли и отщипнули немного… И с хабаром тем в городе спались — так на общак Бульдозер и вышел, и торпеду свою — Бурята послал. А там и кипишь остальной подоспел…
— Прорвемся,
— Крови много прольется, — мрачно произнес Махмуд. — Где Витя только не засветился — везде кровь рекой лилась!
— Ну, дед, ты прям как бабка Лукьяниха заговорил! Та тоже реками крови стращала…
— Знать, так тому и быть, — еще сильнее помрачнел Али-Баба. — Ведьма никогда напрасно волну не поднимала. — Ты это, Тимка, себя побереги! — произнес таджик. — Я старый, да и погулял изрядно, а тебе еще жить и жить…
— Не кипишуй понапрасну, стричок! — слегка понизив голос, произнес я. — Вынесем мы Витину шоблу, чеб он там себе не удумал!
— Пахан? Ты еще здесь? — дернулся ко мне старикан.
— Да шучу я, дед! Я это — Тимка, внук твой…
[1] Бес — плохой человек (уголовный жаргон).
[2] Ялдаш — азиат (узбек, таджик, туркмен) (уголовный жаргон).
[3] Путать рамсы — неправильно себя вести (уголовный жаргон).
[4] Багрить — курить (уголовный жаргон).
[5] Локшевой — плохой, дерьмовый (уголовный жаргон).
[6] Ябло — ложка говна (уголовный жаргон).
[7] Ругняк — часы с боем (уголовный жаргон).
[8] Прокнокал — узнал (уголовный жаргон).
[9] Скрысятничать — совершить кражу у друзей либо своих подельников, сокамерников (уголовный жаргон).
[10] Балабас — голова (уголовный жаргон).
[11] Заминехать — осквернить, паскудить (уголовный жаргон).
[12] Свой в доску — верный, преданный вор, который не выдает сообщников (уголовный жаргон).
[13] Кодла мазевая — компания хорошая (уголовный жаргон).
Глава 22
Деревенская гулянка, куда Игорек заявился вместе с приглашенной супругой, казалась ему неким древним анахронизмом, место которому в прошлом. Примерно там, где, по его мнению, находились изжившие себя телевизионные передачи типа «Играй гармонь» и «Поле чудес».
Он с некоей долей пренебрежения смотрел на веселье крестьян, но предпочитал благоразумно помалкивать — Светке все это действо отчего-то безумно нравилось, и попасть под раздачу благоверной ему не хотелось. Что она во всем этом находила, так же, как и в своей мусорской собачьей работе, он, ну, хоть убейте, никак не мог понять. Он бы ни за какие деньги не стал бы копаться в чужом дерьме, лазая по помойкам и «изучая» бесхозные трупаки.
Он до сих пор не терял надежды, что Светка, наконец, одумается и пойдет, как он надеялся, по очень прибыльной юридической части. Пусть, для начала, и в ментовке, но, не бегая за преступниками сбивая ноги, а так — бумажки с места на место перекладывая и зарабатывая необходимый. Глядишь — и в адвокаты двинет. А еще лучше было бы пропихнуть её в какую-нибудь нотариальную контору. А что? Нотариус — очень хлебное место. Сколько Игорешка не обращался к подобным деятелям, постоянно приходилось в очередях сидеть. Поток страждущих подобного вида услуг никогда не иссыхал.