Накануне войны
Шрифт:
Приказал полковнику Гусеву заготовить материал для сводки по нашим данным. Гусев с радостью взялся за работу. Через день я составил сводку. Это была сводка № 8 за декабрь 1940 года. Несомненно, она хранится в архиве. Историки смогут ее прочитать. Повторяю: Разведывательная сводка № 8; официальный документ, изданный Разведупром.
Общее резюме в сводке было такое (цитирую по памяти):
«За последнее время отмечаются массовые переброски немецких войск к нашим границам. Эти переброски тщательно скрываются. По состоянию на декабрь
1940
На схеме мы показали все немецкие войска — до дивизии и отдельной части включительно. В выводах я писал: это огромное количество войск сосредоточено не для улучшения условий расквартирования, как об этом заявил Гитлер, а для войны против СССР. Поэтому наши войска должны быть бдительны и готовы к отражению военного нападения Германии.
Подпись была такой: Врио начальника Информационного отдела Разведывательного управления Генштаба подполковник Новобранец.
Сводка готова. Как ее довести до Сталина и войск? Голиков легко может мне помешать. Пока я раздумывал, открылась дверь и ко мне в кабинет вошел генерал–майор Рыбалко. Он работал в нашей системе и часто заводил ко мне. Мы были товарищами по выпуску из Академии имени Фрунзе. КайгДьЫ раз при встрече делились сокровенными думами. Рыбалко был старый коммунист, комиссар времен гражданской войны. В Академии он был старостой нашего курса и пользовался большим авторитетом. Он успешно 'окончил Академию, обладал большим политическим и военным кругозором. Человек он был прямой, смелый, честный и объективный.
Я поделился с Рыбалко своими раздумьями. Показал ему нашу сводку и схему. Показал и копию схемы югославского полковника Путника.
— Ну, что, по–твоему, мне делать? — спросил я старого друга.
— Д-да, — сказал он, внимательно изучив схему, — положение твое, как говорили в старину, хуже губернаторского. Советовать тебе сделать подлость и поместить в сводку данные Путника не могу. А за правдивую информацию, имей в виду, могут голову снести. Сталин тебе не поверит и прикажет Берии тобой заняться… — А потом Рыбалко высказал такие мысли, которые и мне приходили на ум, но которых я сам боялся:
— Черт знает, что у нас происходит! Самые лучшие командиры армии уничтожены, самых лучших членов партии сажают. Армия, можно это считать как факт, обезглавлена, не боеспособна. На Халхин — Голе и в Финляндии мы опозорились на весь мир. Армией командуют неграмотные люди — командиры эскадронов, вахмистры без образования и опыта. Чтобы далеко не ходить, вот тебе пример: командующий Шестой армией генерал Музыченко. Я знаю его по гражданской войне. Хороший боевой командир эскадрона, но полком командовать не может. А ему доверили современную армию! И в то же время сотни образованных офицеров, окончивших Академию, сидят в штабах на второстепенных должностях. Держат их в черном теле. Почему спрашивается? Будто нарочно все делается так, чтобы проиграть будущую войну…
Под конец Рыбалко высказал совсем уж страшные
— Действует у нас какая–то вражеская сила, врагов ищут не там, где надо. Говорят о «пятой колонне» и корни ее находят среди старых членов партии. А я думаю, что дело в какой–то иной колонне — фашистского типа… Чтобы тебе не стать подлецом, советую дать правдивую сводку и попытаться направить ее в войска, минуя начальство. Пусть хоть армия и народ знают, что их ожидает. Если уж умирать, так за правое дело!
После разговора с Рыбалко я окончательно утвердился в мнении, что над страной нависла грозная опасность. И уже без колебаний принял решение довести сводку до войск. Но как это сделать?
У нас была такая практика: все информационные документы, в том числе и сводки, составлял и подписывал начальник информотдела. Сигнальный экземпляр докладывался начальнику Разведупра. Только после его утверждения весь тираж рассылали в войска. Разведсводки рассылались в части до корпуса (иногда дивизии) включительно, во все штабы округов, в Генштаб, в Академии, в центральные военные управления Наркомата обороны. Правительству — по особому списку: Сталину, Молотову, Маленкову, Ворошилову, Тимошенко, Берии, Мерецкову, Жукову
Я решил отправить сводку без ведома начальника Разведупра. Случай беспрецедентный, но иного выхода не было. Вызвал начальника типографии полковника Серебрякова, вручил ему сводку и приказал срочно отпечатать, а сигнальный экземпляр доставить мне для доклада генералу Голикову. Серебряков просмотрел материал, понял всю его серьезность и, организовав круглосуточную работу в типографии, через два дня доложил, что сводка готова.
— Передай, — говорю ему, — в экспедицию для рассылки.
— А как же сигнальный экземпляр? Будем докладывать Голикову перед рассылкой? — спрашивает он.
— Да, конечно. Принеси сигнал мне, я сам доложу, а тираж передавай в экспедицию.
Серебряков принес сигнал и сообщил, что весь тираж сдан в экспедицию. Я положи сигнальный экземпляр в сейф, позвонил начальнику экспедиции и попросил возможно быстрей направить сводку в войска. Для Москвы рекомендовал отправить в последнюю очередь: здесь, говорю, всегда успеют ее получить.
Через три–четыре дня из округов поступили сообщения, что сводка получена.
Теперь мне предстояло пережить немало скверных минут. Решил: при любых обстоятельствах буду сохранять спокойствие и достоинство члена партии и офицера.
Взяв сигнальный экземпляр, пошел на доклад к Голикову. Молча положил перед ним сводку. Голиков стал ее листать, посмотрел схему.
Я стою молча, смотрю на него. Сначала его лицо выразило удивление, потом недоумение, а потом разразилась гроза.
— Вы что-о? Вы хотите спровоцировать нас на войну с Германией? Что мне с вами делать, упрямый вы хохол? — Генерал выскочил из–за стола, пробежался по кабинету. — Не–ет! Я не утверждаю эту сводку! Запрещаю ее рассылать в войска! Приказываю уничтожить весь тираж!