Наколдую любовь...

Константа Яна

Расслабленные, они лежали на мокром покрывале, грели обнаженные тела в лучах палящего солнца и молча, прижавшись плечами, смотрели в небо, ища благословения и набираясь сил после такого же стремительного, как и прошедший дождь, безумства. Возле своего бедра Марек нащупал Яринкину ладошку – крепко сжал ее и улыбнулся, счастливый, как мартовский кот, добравшийся до кошечки. Ярина заулыбалась ему в ответ и густо покраснела, только теперь осознав, что случилось с ними несколько минут назад.

– Привыкай, малая… – Марек затащил ее на себя и крепко-крепко обнял, зарываясь пальцами в мокрых рыжих прядках.

Дело осталось за малым – сообщить родителям о свадьбе. Пока сохла одежда, лежали Марек с Яринкой и думали, как лучше это сделать.

Марек

предложил сегодня же начать с Яринкиных, чтоб все как подобает было: мол, прошу руки вашей дочери, клянусь и в горе, и в радости… Ну и так далее. Но Яринка испугалась за сестру – вот как Агнешка отреагирует, узнав о свадьбе? Ей-то точно сейчас не до веселья и не до обрядов. Да и внутренний голос упрямо твердил, что лишний раз не нужно маячить своим счастьем перед переживающей сердечную травму Агнешкой. Марек все это тоже понимал, конечно, но с другой стороны, тянуть-то некуда, нужно уже готовиться – до заветной ночи всего две недели осталось, а надо ж и наряды подготовить, и деда Митяя предупредить, чтоб распорядился для обряда подготовить тут все. Он-то еще вообще не знает, что в этом году брачующаяся пара в деревне появилась.

– Ярин, мне очень жаль, что так вышло с твоей сестрой. Но мы-то в чем виноваты?

– Ты не понимаешь, - вздохнула Яринка, - она сейчас в таком состоянии… Марек, я, наверно, скажу глупость, но я боюсь, что однажды она меня возненавидит за мое счастье.

– Она же сестра твоя, Ярин, не накручивай. Ну пойми ты, нельзя постоянно оглядываться на других. И Агнешка… Она же любит тебя! Неужели она не порадуется за свою сестренку? Не верю!

– Я не знаю. Ей тяжело сейчас. Она очень изменилась, замкнулась после того случая… Марек… А обряд никак нельзя перенести? Хотя б на месяц, пока Агнешка немного успокоится?

– Сколько себя помню, обряд всегда проводился строго в ночь на девятнадцатое августа, и я не слышал, чтоб когда-то его переносили. Я не знаю, почему именно в эту ночь, но этой традиции уже лет сто, если не больше. Да даже если б и можно было перенести – куда? В сентябре ночи уже холодные. И как ты людям объяснишь причину? Расскажешь, как Федька поступил с твоей сестрой? Вряд ли Агнешка тебе за это спасибо скажет. Ярин, вот пусть на нашей свадьбе она хоть немного развеется и забудет уже этого Федьку! А мы сегодня же пойдем к твоим родителям, - заявил Марек, давая понять, что решение принято и обсуждению уже не подлежит. – У нас времени совсем мало осталось, а ждать потом еще целый год – я просто не выдержу!

Глава 17

Когда Ярина с Мареком сказали, что собираются пожениться, Ася с Андриком попросту растерялись. Они понимали, конечно, глядя на загулявшую счастливую дочь, что к этому у них с Мареком все и идет, что рано или поздно этот час настал бы, и, в общем-то, за девочку свою они радовались – парень хороший, дочь счастлива... Что еще родителям нужно? Но не ожидали они, что это случится так скоро – всего месяц какой-то прошел с тех пор, как закрутился у них роман, – а потому и не успели подготовиться к такому заявлению влюбленных голубков. Не знали, что делать-то теперь, как свадьбу-то играть…

Все в Хомячинках женились по местному обряду. Во-первых, это традиция. А во-вторых, до города попросту далеко. Всей деревней туда не рванешь, а отправлять одних молодоженов тоже не дело: здесь принято в семейную жизнь провожать всем миром, и если не позовешь кого – люди попросту не поймут.

На обряд не брали только детей по понятным причинам. Но уже с шестнадцати лет все местные девушки и юноши, женщины и мужчины, независимо от того, была ли у них пара, были ли они уже женаты или же были одиноки, приходили, участвовали в хороводах, провожали брачующуюся пару в семейную жизнь и желали им счастья. Даже старики, хоть в брачных танцах и не участвовали в силу возраста и всевозможных болячек, но тоже считали своим священным долгом прийти – они сидели в сторонке, наблюдали за молодежью и радовались за новоиспеченную

семью. Не потому что надо – а потому что как иначе-то? Как в такой момент не быть с теми, с кем бок о бок живут много лет? Как не поздравить тех, кого когда-то на коленках держали? Да даже Ася с Андриком, хоть и сторонились местных обычаев, хоть и не тянул их никто насильно на чужие свадьбы, понимая, что эти «городские» по своим законам живут, – но и они тоже пару раз из любопытства приходили на брачный обряд. Пусть не участвовали, хороводы не водили, но наблюдали со стороны за действом.

А государственная регистрация кому тут нужна? Слишком много волокиты и суеты. Да и не понимали многие, зачем заявлять о своем решении государству. Разве от этого семья крепче станет? Да обет, данный в брачную ночь перед всеми, откровение, завершающее обряд, скорее уберегут семью от разлада! Как минимум потому, что соглашаясь на обряд, соглашаясь обнажить перед многочисленными свидетелями и душу, и тело, любой тысячу раз подумает, хочет ли видеть избранника или избранницу мужем или женой, готов ли перед всеми заявить о том, что именно ей или ему принадлежит и сердце его, и тело. Это там, в городе, все проще: захотел – женился, захотел – развелся; можно свадьбу сыграть от скуки или из банального любопытства. А здесь, если захочешь отступить от своего выбора, то всей деревней потом напомнят тебе ту сакральную ночь – в деталях, во всех интимных подробностях, – вгонят в краску, пристыдят и откроют потом второе дыхание так, что не просто побежишь мириться со своей половинкой, а еще и детей наделаешь, вспоминая горячую брачную ночь.

И все-таки, Ася с Андриком были против обряда. Особенно сильно возмущался Андрик. Зрелище это красивое, конечно, и завораживающее, но не когда речь идет о твоей родной дочери. Что за дикость – плясать полуголыми ночью вокруг костра, а потом на виду у всех делать то, что нормальные люди делают за закрытыми дверями?! Нет! Пусть местные как угодно с ума сходят, но чтоб Яринка в этом участвовала… Нет! Нет! Нет!

О том, что выбор у них невелик на самом деле, первой вспомнила Ася. Пока Марек с Яринкой, нахохлившись как два воробушка, тихонько сидели за столом на небольшой кухне и слушали возмущенные крики Андрика, Ася подошла к мужу и, чуть не угодив под размахивающую его руку, коснулась плеча:

– Андрик, на пару слов, - тихо попросила она и, уводя его с кухни, кивнула детям: - Мы сейчас вернемся. Вы чай пока пейте!

Она привела мужа в соседнюю комнату и, хорошенько закрыв дверь, внимательно на него посмотрела.

– Ась, ну только не говори мне, что ты согласишься, чтоб Яринка участвовала в этом разврате! – возмутился Андрик.

– Успокойся и перестань кричать. Я тоже не хочу, чтоб Ярина с Мареком женились по обряду, - кивнула Ася, пытаясь успокоить разбушевавшегося мужа. – Но, дорогой, что ты предлагаешь? Им теперь вообще не жениться, что ли?

– А других вариантов нет?!

– А какие? В город ехать?

– Естественно! Чтоб была нормальная, человеческая свадьба, а не эти дикие первобытные пляски! Чтоб через загс! Или ты не понимаешь, что этот обряд никакой юридической силы не имеет?

– Да, не имеет. Но мы вынуждены жить здесь, а здесь он имеет куда большую силу, чем официальное свидетельство о браке. Андрик, успокойся, пожалуйста, и выслушай меня. Я тоже не в восторге от этой затеи, но ты же знаешь, в город нам нельзя. Что мы с Агнешкой делать будем? Или ты предлагаешь тут ее оставить, пока все веселиться будут? Мало ей выпало бед – еще и свадьбы сестры лишим? Да и мать Марека скорей всего на это не согласится – она-то здесь местная, она не согласится так, тайком от всех… Или мы всю деревню в город повезем, чтоб на нас не косились? Да черт с ними, со всеми! Но об Агнешке подумай! Ей в город нельзя. А лишать ее праздника… Тем более сейчас, когда ей и так плохо… Андрик, давай смотреть на ситуацию здраво. Нравится нам или нет этот обряд, но нам придется на него согласиться. У нас нет другого выбора. Мы же не станем вообще запрещать им жениться?