Нам здесь жить (фрагмент)
Шрифт:
И исчез.
Бесследно.
Как и положено исчезнику.
В следующую секунду дверь с грохотом и треском распахнулась, отлетевшая задвижка, чуть не выбив мне глаз, срикошетила от крышки мусорного ведра и булькнула в таз с водой, забытый Идочкой в ванне.
– - Ну, запор у человека, -- буркнул доктор наук Крайцман, обращаясь к толпящимся у него за спиной гостям.– - Обожрался с голодухи, а вы сразу: ломай, Фима, двери...
3
ОПЫТ СЮИТЫ ФОРС-МАЖОР
ДЛЯ ДВУХ ПРИДУРКОВ
С ОРКЕСТРОМ
I. OUVERTURE
– - Телефон, -- глупо улыбаясь, сказал я.
Если
Приладившийся было чинить вырванную с мясом задвижку Фима нетерпеливо отмахнулся, Ритка вообще звонки проигнорировал -- одна Идочка метнулась в комнату, и спустя миг оттуда послышались ее возгласы:
– - Алло! Ну алло же! Говорите, я вас слушаю!
Я подтянул штаны, смущенно распрощался со следовательшей -- Эре Гигантовне, как оказалось, было пора, и никакой чай не мог задержать ее даже на секундочку -- запер за ней входную дверь и нос к носу столкнулся с вернувшейся Идочкой.
– - Наверное, не туда попали, -- она виновато глядела в пол, словно чувствовала себя ответственной за то, что не сумела докричаться до кого-то в трубке.
– - Наверное, -- утешил ее я.
Кто бы меня утешил?
Телефон зазвонил снова.
Придержав за пухлое плечико сестренку милосердия, собравшуюся продолжить односторонние переговоры, я подошел к аппарату и снял трубку сам.
– - Да?– - бросил я в шипение и треск.
– - Немедленно вали из дому, -- хрипло ответили из трубки.– - Понял? Еще помнишь, что у Икара никогда не было крыльев? Буду ждать тебя там, где ты это понял. Только быстро!
И шипение восторжествовало.
– - Кто это?– - вид у Идочки был крайне озабоченный. Я косо глянул на нее, потом в настенное зеркало, увидел в его омуте бледного как смерть Залесского Олега Авраамовича и понял причину беспокойства моей сиделки.
– - Ошиблись номером, -- я попытался ободряюще подмигнуть, и это у меня не получилось.
Я узнал голос в трубке.
Это был Фол.
Вот только откуда кентавру известно, что у Икара не было крыльев?! Я и сам-то услышал это от Ерпалыча, когда уводил старика от разозлившей его афиши... Стоп! Выходит, Фол ждет меня там? И уверен, что мне необходимо валить из дому, причем немедленно?! Что же это получается: срывайся и беги незнамо куда, потому что моему двухколесному приятелю взбрела очередная чушь в его лохматую голову?!
Да.
Срывайся и беги, потому что когда Фол хрипнет, ему надо верить.
II. MENUETTO
На лестничной площадке раздался гулкий топот множества ног -- я слышал его отчетливо, стоя у смежной с подъездом стены -- резкий выкрик, похожий на команду, грохот, лязг металла... "Похоже, сегодня день выносимых дверей," -мелькнула судорожная мысль, и почти сразу в голове стало пусто, а в квартире тесно.
Пятнистые комбинезоны с меховыми воротниками, засыпанными тающим снегом, вязаные шапочки-капюшоны с круглыми прорезями для глаз и рта, отчаянный скулеж моего пса, ударенного в брюхо носком кирзового сапога; "По какому праву?.." -- это Фима, а Ритка молчит, что само по себе удивительно,
Нет, героя из меня не получится.
Этакого рубахи-парня, прошедшего огонь, воду и медные трубы, способного плавать в любых обстоятельствах, как карп в пруду, и при помощи зубочистки расправляться с агрессией... нет, не получится.
Это уж точно.
– - Будьте любезны, поднимитесь.
– - Я?
– - Ну разумеется, вы.
Поднимаюсь.
Вместо маски-шапочки передо мной обычное человеческое лицо: круглое, добродушное, щекастое, совсем не страшное, голубые глаза улыбаются, сопит заложенный с мороза вздернутый нос, оттаивают рыжие усы щеточкой, и единственное, что портит общую приятность -- полковничья форма.
Если не задерживаться на лице и опустить взгляд.
Лицо парит над формой, над звездчатыми погонами, как воздушный шарик над тяжелым танком.
И Михайло-архистратиг на петлицах: крылач с воздетым мечом.
Ритка в "Житне" что-то говорил о полковнике с такими петлицами... спецназ, архистратиги, прозванные в народе сперва архаровцами, а там и просто архарами -- для краткости.
– - Имеет ли смысл спрашивать: вы Залесский Олег Авраамович?– - смеется воздушный шарик, собирая морщинки-трещинки в уголках нарисованных глаз.
Пожимаю плечами.
Наверное, не имеет.
– - В таком случае, соблаговолите одеться и проехать с нами.
– - Я... я арестован?
– - Скажем иначе: вы задержаны. Для выяснения некоторых интересующих нас обстоятельств. Или вы предпочитаете быть арестованным?
Я не предпочитаю.
Архары в комбинезонах грязными снеговиками застыли по углам комнаты, поигрывая длинными дубинками с маленькой поперечной рукоятью. Я иду одеваться, вижу до сих пор лежащих на полу Ритку и Крайца, над ними стоят трое, курят и лениво стряхивают пепел в любимую мамину вазочку, а тетя Лотта скорчилась на кухне в кресле и трясется мелкой дрожью -- сделали-таки старушке послабление, не ткнули мордой в паркет, пожалели... Рукава какие-то узкие, жестяные, я никак не могу попасть в них, Идочка помогает мне с разрешения доброго полковника, шарф тычется мохеровым ворсом в рот, и это неприятно, но запахнуться по-человечески почему-то не получается, пока полковник не выходит в коридор и не командует поднимать задержанных и вести вниз, в машину.
Идем по лестнице.
III. GIGUE
На улице светло-светло, тысячи разноцветных искр весело гуляют по сугробам, оттесненным работящими дворниками к самому краю тротуара. Прогуливающая толстого карапуза мамаша аккуратно обходит нас и шествует дальше, как ни в чем не бывало, а ее пацан все оборачивается, все смотрит на странных дядей, блестит глазенками из вороха пуховых платков -- ну, интересно ему, ему сейчас все интересно, в отличие от меня!
Пацану влетает по попе, и дяди больше не занимают его воображения.