Нападающий

Хуанг Ана

Мне бы хотелось провести все это время, обнимаясь и целуясь, игнорируя события этой ночи, но пока я не узнаю, что стало причиной аварии, мое воображение будет продолжать разыгрываться.

Ашер колебался.

— В каком-то смысле да, — сказал он. Он больше не улыбался.

Человеческий мозг ненавидит двусмысленность. Он был создан для заполнения пробелов, и его неопределенный ответ дал ему достаточно места для создания диких теорий.

Это он врезался в другую машину? Пассажиры лежали где-то в другом месте здания, тяжело раненые?

Что-то

густое и отвратительное сочилось по моим венам. Нет. Я отказывалась сомневаться в нем. Ашер был осторожным водителем, когда не участвовал в гонках, и, если бы он навредил кому-то другому, он бы волновался из-за этого. Он бы не был таким спокойным.

Тем не менее, сама эта перспектива открыла портал в моем воображении и перенесла меня назад во времени.

В одну секунду я была в больнице с Ашером. В следующую секунду я перенеслась на пять лет назад, когда проснулась в комнате, очень похожей на эту, и услышала слабый шепот голосов, обсуждающих мою ситуацию.

Проколотые легкие, сломанные ребра, раздробленный таз.

Она, возможно, больше никогда не будет танцевать. Даже ради развлечения.

Ее травмы серьезны, но ей повезло... она могла умереть...

Мир качнулся в сторону, когда прошлое и настоящее смешались в тошнотворное рагу.

Тебя кто-то ударил?

В каком-то смысле да.

Я положила руку на ближайшую машину, чтобы удержать равновесие.

— Что ты имеешь в виду, говоря «в некотором смысле»?

Ответ, вероятно, был безобидным. Когда дело касалось автомобилей, существовало множество технических моментов, которые не позволяли авариям быть черно-белыми.

Однако я узнала эмоции, проступавшие в выражении лица Ашера. Они не были безобидными.

Это было чувство вины.

Почему он должен чувствовать...

Дыхание замерло в моих легких. Он не врезался в чужую машину. Я это нутром почувствовала.

Но если он этого не сделал, то была только одна причина, по которой в его глазах светилось чувство вины.

Ледяные когти царапали мой позвоночник. Не говори этого, молча умоляла я. Пожалуйста, не говори этого.

— Я участвовал в гонке, — тихо сказал он. — Кое с кем из моей старой команды. Он был позади, но на полпути, когда мы проходили поворот, он намеренно врезался в меня. Моя машина перелетела через ограждение и врезалась в забор.

Тошнота вернулась с новой силой.

Я участвовал в гонках.

Признание с грохотом упало на пол и покатилось к моим ногам, словно граната. Мое прежнее облегчение взорвалось фрагментами образов: Ашер за рулем, две спортивные машины, мчащиеся по темным улицам с безрассудной самоотдачей, удар одной из них, врезавшейся

в другую, как машина врезалась в мое такси полдесятилетия назад. Только на этот раз это был не несчастный случай; это было запланировано. Злонамеренно.

Осколки разлетелись еще дальше, запечатлев переворот автомобиля, перелетевшего через перила, и скрежет искореженного металла о капот.

Я зажмурилась.

— Я сделал это не ради острых ощущений. — Голос Ашера стал хриплым, превратив сентимент в оправдание, а не в объяснение.

Он рассказал мне о том, что «Холчестер» сделал с его любимой машиной, и как он противостоял им в «Разъяренном кабане». Он рассказал мне о гоночном предложении Боччи и о том, как он обещал, что они забудут прошлое, если победит Ашер.

Технически, я слышала, что он говорил. Часть меня даже понимала его рассуждения. Но настоящие слова отошли на второй план перед призрачным визгом шин и обещаниями из прошлого.

Я больше не буду участвовать в гонках. Обещаю.

Воспоминания о моей аварии смешались с аварией Ашера и нашей первой ночью в Японии. Они извивались и переворачивались, сверля мой мозг с беспощадной решимостью.

— Это был мой единственный шанс положить конец вражде с «Холчестером». — Голос Ашера звучал так, словно он доносился из-под воды. — Я не...

Оставшуюся часть его предложения затмила война, бушевавшая внутри меня.

Я знала, что у него есть опыт участия в гонках. Я знала, что он раньше разбивал машины. Я даже знала, что он участвовал в гонках прямо перед тем, как мы встретились, потому что он мне сказал, что участвовал. Это и привело к нашему разговору и его обещанию в Японии в первую очередь.

Но знание и ужас, который оно приносило, всегда казались абстрактными, как родитель, беспокоящийся о том, что кто-то похитит его ребенка, или серфер, беспокоящийся о нападении акулы. Угроза присутствовала, но ее не было, потому что я никогда не видела последствий.

Теперь у меня это получилось.

Ашеру повезло, что он избежал серьезных травм, но все могло бы легко пойти по-другому. Я могла бы сейчас быть в морге вместо больницы, и осознание того, что он сам поставил себя в такую ситуацию, когда полностью осознавал опасность, заставило меня похолодеть.

— Ты обещал, что больше не будешь участвовать в гонках. — Слова выходили густыми и раздутыми, как будто я пыталась втиснуть все эмоции, накопившиеся за всю мою жизнь, в девять слов.

В наступившей тишине раздались громовые сигналы монитора.

Руки Ашера сжали простыни в кулаки, его лицо побледнело.

— Я знаю.

Это мягкое признание разрушило что-то глубоко внутри меня.

Я должна быть благодарна, что он жив... и я была. Сколько бы обещаний он ни нарушил, никогда не будет версии меня, которой было бы все равно, жив он или мертв.