Нападающий
Шрифт:
Однако несколько человек заметили, как Ашер и Боччи спорили в «Разъяренном кабане» за несколько часов до аварии, и Боччи, по-видимому, находился под следствием за свою роль в аварии Ашера. Он был отстранен до завершения расследования. Из-за полученных травм Ашер также официально выбыл из игры по крайней мере на следующие три недели.
В футбольном мире царило смятение, но это не шло ни в какое сравнение с моим внутренним хаосом.
Это был понедельник, ровно девять дней с момента аварии и пять дней с момента выписки Ашера из больницы. Я
Поэтому, вместо того чтобы зацикливаться на тупой боли в груди, я с головой ушла в работу. Ничто не подавляло важные чувства так, как плотный график и полный класс студентов.
К сожалению, каждый рабочий день когда-нибудь заканчивался.
— Отличная работа, все. — Моя улыбка растянулась, как пластик, по моему лицу, пока мои ученики собирали свои вещи. — Увидимся в среду на нашем следующем занятии.
Я не сказала то, что хотела сказать. Останьтесь. Не оставляйте меня с самой собой.
Их компания давала убежище от моих эмоций, но они были моим последним занятием в этот день, и я не могла их удерживать. Я могла только смотреть, как они вытекали из студии и забирали с собой мои надежды на отвлечение, все они, за исключением одного.
— Мисс Дюбуа, вы в порядке? — спросила Эмма. Она всегда приходила первой и уходила последней. Она также была поразительно наблюдательной для семнадцатилетней девушки. — Вы выглядите немного бледной. Я могу позвать медсестру, если вы плохо себя чувствуете.
— Нет, — я выдавила из себя улыбку. — Это был длинный день, вот и все. Не беспокойся обо мне. Иди и наслаждайся вечером.
Вместо того чтобы уйти, она задержалась, и выражение ее лица было противоречивым.
Я остановилась, протирая станок.
— Есть что-то, что ты хотела бы обсудить?
— Ну, я не хочу вас подталкивать или что-то в этом роде, но мне было интересно, сможете ли вы все-таки посетить студенческий спектакль, — сказала она застенчиво. — Мои родители хотели приберечь для вас место рядом с собой, если вы придете. Они очень благодарны за все, что вы для меня сделали. Я бы никогда не получила эту роль без вашего руководства.
Чувство вины сдавило мне легкие.
Я не хотела рушить ее надежды, но между прессой и Ашером я достигла предела своих эмоциональных возможностей. У меня не осталось достаточно сил, чтобы справиться со своими сложными чувствами к Уэстбери.
— Мне жаль, Эмма. — Я отказала ее как можно мягче. — Я не смогу присутствовать на премьере. У меня есть... предварительное обязательство, но я обязательно посмотрю повтор.
Ее лицо на секунду вытянулось, прежде чем она разгладила его отважной улыбкой.
— Я понимаю. Увидимся в среду.
Я смотрела ей вслед, чувствуя
Еще одна вишенка на торте из дерьма, которым является моя жизнь.
Папарацци стали еще более беспощадными после аварии, и мои родители разрывали мой телефон без остановки. Мой отец был в некоторой степени защищен, так как жил в Париже, но папарацци начали преследовать и мою мать. Однажды она пришла домой и обнаружила одного из них роющимся в ее мусорном ведре, и она чуть не вызвала полицию, прежде чем он сбежал.
Из-за этого и аварии в последнее время она стала испытывать к Ашеру гораздо меньше теплых и нежных чувств.
Может, это была карма за все секреты, которые я хранила летом. Мне следовало бы...
— Привет.
Инстинкт «бей или беги» включился еще до того, как мои чувства полностью уловили неожиданный голос.
Я обернулась, уверенная, что увижу еще одного папарацци, который пробрался на территорию. Они прилипли к улице за воротами КАБ, как пиявки к своему хозяину.
Но это была не пресса.
Это был кто-то гораздо хуже.
Мое сердце сжалось. Я могла не знать, что я хотела ему сказать, но после недели разлуки я впитала его, как иссушенный оазисом кочевник.
Широкие плечи и сильная, скульптурная фигура Ашера заполнили дверной проем. Он выглядел красивым, как всегда, даже со своими порезами и синяками, но его лицо было изборождено усталостью, а глазам не хватало их обычной искры.
И все же его воздействие было разрушительным.
Увидеть его лично было так же больно, как получить удар шаровой молнией. Это выбило дыхание из моих легких и оставило огромную вмятину в спокойном, невозмутимом фасаде, который я создавала целую неделю.
— Что ты здесь делаешь? — К моему облегчению, мой голос звучал ровно, совсем не так, как прерывистое сердцебиение, грозившее вырваться из груди.
— Мне нужно было тебя увидеть. — Эти зеленые глаза встретились с моими. Я любила и ненавидела, как они пронзали меня насквозь, словно они могли видеть сквозь мои щиты уязвимую, противоречивую девушку под ними. — Просто чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.
Мое сердцебиение дрогнуло.
— Это ты недавно попал в автокатастрофу. Я должна была тебе это сказать. — Но я была трусихой и избегала его с упорной решимостью с тех пор, как он попал в больницу. — Приятно видеть тебя снова на ногах.
— Мы оба знаем, что я не говорю о катастрофе. — Он вошел в студию, пресекая мою попытку вежливого, неформального разговора. Он предпочел свою левую ногу из-за растяжения лодыжки, но он прикрыл ее так изящно, что я бы не заметила, если бы не была так настроена на каждое его движение. — Нам следует поговорить.
Каждая молекула в воздухе ожила.
— О чем? — я замялась.
Я не была готова говорить. Если бы мы говорили, мне пришлось бы столкнуться с состоянием наших отношений, и я бы предпочла жить в отрицании.