Напарник
Шрифт:
– Откуда ты знаешь, что его ждет?
– Он выдержит, – повторил Виктор.
Надо было идти в постель.
Он посмотрел на распростертую перед ним женщину. Она была хороша. Очень хороша. Не хуже коньяка, который он пил. Но он знал, что скоро она ему надоест. И не хотел торопить это событие.
– Я пойду в свою комнату, – сказал он, бесшумно поставив пустой бокал.
Анна замерла.
– Здесь хватает места для двоих, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал.
– Да, – согласился Виктор. –
Он прошел мимо нее к дверям.
– Спокойной ночи, Анна.
– Спокойной ночи, Виктор.
Скрипнула несмазанная петля.
Он ушел.
Анна схватила простыню и, как добычу, подтянула ее к себе. И долго не выпускала комок горячей ткани.
Если бы она могла так же схватить и удержать его!
В это же время
Роман уже начал надеяться, что про него забыли, когда загремела дверь и в камеру спустились старые знакомые, Эрик и Шон.
– О, да он молодцом! – воскликнул Эрик.
– Да вроде ничего, – согласился Шон.
Они подошли к Роману, взяли его с двух сторон под руки и поставили на ноги.
– Куда вы меня поведете? – спросил Роман дрожащим голосом.
– Скоро узнаешь, – хохотнул Эрик.
Они поволокли его вверх по лестнице и вытащили в коридор.
Это был какой-то военный бункер. Гладкие полы, идеальные линии углов, утопленные в толстых стенах двери. Должно быть, одно из строений времен «холодной войны», когда все готовились к ядерной атаке. Таких много осталось в Западной Европе. Отличное убежище для тех, кому по роду занятий приходится большую часть времени прятаться от всех спецслужб мира.
«А может, – подумал Роман, – мы в России? Там такого добра тоже понастроили в избытке».
Но тут же он эту версию опроверг, увидев на одной из дверей надпись «Сantine». В переводе с французского это означало «столовая».
«Значит, мы все еще в благословенной Франции, – сделал вывод Роман. – И, возможно, не так далеко от Марселя. А значит, если Крохин жив и я смогу с ним связаться, он придет мне на выручку. Если, конечно, он не последняя скотина. А так как я знаю, что он именно последняя скотина и есть, то лучше помощи от него не ждать, а надеяться только на себя. Так оно вернее будет».
Коридор охранялся, Роман увидел вдали силуэт вооруженного автоматом человека.
Но больше в коридоре никого не было. Значит, бункер достаточно надежно спрятан, и внезапной атаки здесь не опасаются. Иначе поставили бы заслон погуще.
– Где мы? – спросил Роман.
– Ты – в аду, – ответил Эрик, захохотав.
Роман уперся ногами в пол.
– Куда вы меня тащите? Я никуда не пойду!
Тут же последовал пинок коленом в зад.
– Заткнись, урод!
– Полегче, Эрик, – сказал Шон. – Ему скоро и так достанется.
– О чем вы говорите? – заскулил Роман.
– Узнаешь, – проворчал
Они протащили его мимо дверей с надписью «Toilettes (pour dames)» и «Toilettes (pour messieurs)» и остановились возле двери с надписью «Blanchisserie» (прачечная).
– Вот тут мы тебя и постираем, – снова захохотал Эрик.
Обещание было более чем зловещим.
Шон открыл дверь, и Романа втащили внутрь.
Он увидел стоящие вдоль стен огромные машины для стирки белья. Они были устаревшей модели, но выглядели внушительно. Посреди – столы и стулья из нержавейки. Все это напоминало больничную операционную, и Роман, как ни гнал от себя воображение, почувствовал, что помимо своей воли начинает покрываться холодным потом.
Его усадили на стул и пристегнули наручниками ноги.
– Так хорошо, – одобрил Шон, отступая на несколько шагов.
Он посмотрел на часы, и сразу же вслед за этим в прачечную вошел широкогрудый, суровый человек, сопровождаемый бритым наголо великаном.
Смерив Романа долгим взглядом, суровый человек вскользь взглянул на Эрика и Шона.
– Вы мне пока не нужны, – отрывисто сказал он с сильным акцентом.
«Стало быть, это Стоян и есть, – подумал Роман. – И, судя по внешности и акценту, он из сербов и будет. Может, договоримся?»
Но пока о возможности договориться он всерьез не думал. Вряд ли этот человек проникнется радостью, узнав, что перед ним русский разведчик. Кем бы он ни был по происхождению, занятие его слишком серьезно, чтобы он позволял себе руководствоваться симпатиями или антипатиями национального порядка. Прикованный к стулу человек для него был прежде всего врагом, с которым и поступать надо было соответственно.
И этот верзила сюда явился не просто так. Поди может голыми руками быка задушить.
– Он крепкий орешек, Стоян, – сказал, перед тем как выйти, Шон. – Не смотри, что хлипкий и прикидывается дураком.
– Ничего, – спокойно ответил Стоян. – Я хочу с ним просто поговорить.
– Да! – закричал Роман. – Давайте нормально поговорим, и вы выпустите меня отсюда!
Стоян подождал, чтобы дверь за Эриком и Шоном закрылась, и вплотную подошел к Роману.
– Вы ведь не француз, верно? – спросил он, глядя ему в переносицу своими черными, непроницаемыми, как ночь, глазами.
– Д-да, – подтвердил Роман. – Я не француз. То есть не совсем француз. Я давно эмигрировал из России и уже двадцать лет живу в Марселе. Знаете, была перестройка, я уехал из своей страны и с тех пор живу во Франции.
– Значит, вы русский? – усмехнулся Стоян.
– Да, – кивнул Роман. – Но я же говорю, бывший.
– Это я уже понял.
Стоян сделал шаг назад, взял стул и уселся напротив Романа. Какое-то время внимательно смотрел ему в лицо. Верзила за его спиной не шевелился, видимо хорошо зная методы своего босса.