Наперекор всем
Шрифт:
– Садись, Билли, отдохни. Давай выпьем вместе.
– Милорд… – Только вновь принятые служанки вели себя так застенчиво и сконфуженно. – Я не могу пить с вами.
– Но почему?
– Не полагается.
Уэнтхейвен благосклонно хмыкнул и опустился в кресло. Хани легла у его ног.
– Думаю, мне решать, что полагается, а что нет. В конце концов, если мне захотелось выпить эля с одним из старейших и самых доверенных солдат, кто может запретить это?
Билли промямлил что-то неразборчивое.
– Ну а теперь садись… – Уэнтхейвен носком сапога
Он пропустил мимо ушей стон Билли, улыбаясь с натянутым доброжелательством, пока стражник крался вперед и опускал свой немалый вес в низкое кресло.
– Тебе удобно, Билли?
Билли, очевидно, чувствовал себя крайне неловко, но послушно кивнул.
– Вот твой эль, Билли.
Билли взял чашку сильно дрожащей рукой.
– Ну, Билли, сколько лет ты прослужил у меня?
– Э… – Край чашки мелко задребезжал о зубы стражника. – Э… сколько лет?
Уэнтхейвен прикрыл глаза, словно от боли. Ему не хватало Мэриан. Не хватало человека, с которым можно было помериться остроумием. Единственного из всех окружающих его дураков, кто не был совершенно и полностью глуп.
Открыв глаза, он молча наблюдал, как Хани поднялась и начала принюхиваться, словно собираясь бежать по следу.
– Вот именно – лет, – повторил он Билли.
– Э-э… я стал солдатом уже в одиннадцать, милорд, а теперь мне… – Билли поморщился, словно стараясь вспомнить. – По-моему, тридцать два… значит, это составляет шестнадцать лет, милорд…
Граф почти обмяк в кресле. Глупец, глупец, глупец.
– Прекрасно, Билли.
Хани добралась до портьер, задрапированных в складки, и снова принюхалась, громко фыркая.
– И как часто ты покидал Уэнтхейвен за эти шестнадцать лет?
– Никогда! То есть… – Билли неловко заерзал, только сейчас поняв цель допроса. – Только на два дня.
– Вчера и позавчера?
Хани сунула голову за портьеру и завиляла хвостом.
– Д-да, именно так.
– Пей, Билли. Мне не по душе видеть тебя таким скованным. Это заставляет чувствовать себя негостеприимным хозяином. – Полный подозрения и любопытства, Уэнтхейвен подошел к портьерам. – Ты дрожишь. Это из-за сквозняков? Хочешь, чтобы я прикрыл портьеры?
Занавеси закачались, собака отскочила, и Уэнтхейвен едва не рассмеялся вслух, поняв наконец, что происходит.
– Нет, милорд, мне тепло. Совсем тепло, – заверил Билли. Уэнтхейвен постучал пальцем по портьере и кивнул:
– Как скажешь. Я не раздвину их… пока. Пойдем, Хани. – Он вернулся к креслу. – Подушка достаточно мягкая?
– Да, милорд, – выпалил Билли, – моему заду еще никогда не было так удобно.
– Превосходно, Билли. Превосходно. Значит, мы почти старые друзья…
– Да… то есть нет… э-э… милорд, я не зря уходил из замка, поверьте.
– И ты… – Граф помедлил, внимательно рассматривая ногти – Ты пришел сказать мне об этом?
– Я хотел защитить вашу дочь, – упрямо объявил Билли.
– Насколько я понял, она уехала совсем рано? И не сегодня?
На лице стражника отразилось изумление,
– Да, милорд. Но кто сказал вам?
Манера Билли требовать ответа с таким видом, будто он имел на это право, заставила Уэнтхейвена улыбнуться. Мэриан хорошо усвоила преподанные им уроки: она приковала к себе этого болвана цепями доброты, и Билли был предан ей, как верный пес.
– Последние дни из замка все время кто-нибудь исчезает без объяснений, – продолжал граф, – и я просто не смог сдержать любопытства. Пришлось позвать молодого Харботтла… Ты знаешь Харботтла?
– Он недостоин чистить мне сапоги.
Невольно восхищенный, Уэнтхейвен кивнул.
– Вижу, ты действительно его знаешь. Когда я в последний раз говорил с ним, то невольно заметил, что с ним, по-видимому, приключился несчастный случай. Вывих плеча. И случай этот носит имя Гриффита ап Пауэла.
Билли освоился ровно настолько, чтобы признаться:
– По-моему, он человек хороший.
– Ты и его знаешь? – с деланным удивлением спросил Уэнтхейвен. – По-моему, он исчез в то же время, что и моя дочь.
Билли, нахмурившись, пытался все обдумать. Он, по всей очевидности, не доверял хозяину и в то же время старался не выдать Гриффита и Мэриан.
– Сэр Гриффит был послан в мое скромное жилище не кем иным, как королем Генрихом.
На Билли это, очевидно, произвело огромное впечатление, и лицо его мгновенно просветлело.
– Но я не знаю, почему король послал сэра Гриффита, и это меня беспокоит. – Уэнтхейвен прижал ладонь ко лбу. – Хотел бы я знать, в чем состоит миссия сэра Гриффита и не может ли он нанести бесчестье нашему дому.
– Нет! – с полной уверенностью объявил Билли. – Сэр Гриффит так же заботится о безопасности леди Мэриан, как вы или… я.
– Крайне интересно. Но откуда ты это знаешь?
– Потому что он принес мне клятву.
Холодный озноб пронизал тело Уэнтхейвена. Он наклонился вперед:
– Обет?
– Он поклялся жениться на леди Мэриан.
При виде разъяренного лица хозяина голос Билли дрогнул, но тот уже не мог сдержаться.
– Жениться на леди Мэриан?! – почти взвизгнул он. – Он поклялся жениться на леди Мэриан?
– Да, и каждый год награждать ее ребенком… чтобы ей было чем заняться и не хватало времени то и дело попадать в беду, – выпалил Билли и тут же поспешно отпрянул, прикрываясь руками.
Но Уэнтхейвену было не до него. Он злился не на Билли, а на сэра Гриффита. Подумать только, вообразил, что может жениться на дочери Уэнтхейвена! А Мэриан! Вместо того чтобы покорно играть предназначенную ей в планах отца роль, эта дерзкая тварь…
Она его дочь, черт бы все побрал! Он считал, что она опозорила его, приведя в дом ублюдка, но девчонка отказалась просить прошения или что-либо объяснить, и, справившись с гневом, Уэнтхейвен неожиданно понял причину ее упорного молчания. Ее сын… как его звали… Лайонел? Лайонел был очень похож на Йорков… Больше того, казался живым портретом короля Англии Ричарда.