Наполеон. Афоризмы
Шрифт:
Груши думал обелить себя за мой счет; это не менее верно, чем то, что он доставил бы герцога Ангулемского в Париж прямо мне в руки, если бы я пожелал. Ясчел последнего лояльным врагом, ибо я уважаю его.
Неисправимая толпа проявляет все при знаки сумасшествия.
Среди тех, кто не любит быть угнетенным, многие угнетают сами себя.
Причиной,
Это верно, я переступил границы острова Эльба; но союзники не выполнили условий, на которых я туда отправился.
В Европе у народа больше нет никаких прав, они лишь убивают друг друга, как свора бешеных собак.
Видно, во Франции свобода заключена в хартии, а рабство — в законе.
Авторы «Цензора»— призрачные люди, которых следовало отправить в Шарантон {4} , ибо они сознательно сеют ненависть и недоверие. Это ораторы, которых следует бросать за решетку и ограничивать в действиях.
Суверену никогда не следует давать обещаний, но те, что дал, нужно выполнять.
Наилучшее разделение власти таково: избирательная, законодательная, исполнительная и судебная. Яхорошо разграничил их в иерархии своей Империи.
Герцог де Фельтре проявил себя реакционером и угнетателем, ибо это его единственный талант. Он хотел бы получить место в анналах нашей истории, но у него ничего не получилось. Мне не нужен был орел, чтобы руководить военными делами, я хотел заниматься этим сам; по этой причине я и выбрал его.
Когда я начал войну с кортесами, я был очень далек от мысли, что Фердинанд станет трактовать их как бунтовщиков.
Теология для религии все равно что отрава в еде.
Ясделал Париж удобнее, чище, здоровее и лучше, чем он был, и все это во время войн, которые я вынужден был вести. Парижане встретили эти улучшения с песнями; что убедило их еще больше, так это обеспечение Европы танцорами, поварами и модистками. Это я знал очень хорошо.
Есть борцы с прогрессом эпохи, к примеру в армиях.
Гражданская
Общественный порядок любой нации основывается на выборе людей, предназначенных к тому, чтобы поддерживать его.
Люди мыслят верно, пока их не вводят в заблуждение ораторы.
За исключением нескольких хамелеонов, которые, как и в любом другом месте, пробрались в мой Государственный совет, в него вошли честные и по-настоящему достойные люди.
Мое правительство было вознесено необычайно высоко, чтобы увидеть недостатки в его механизме; тем не менее я пятнадцать лет правил сорока двумя миллионами людей в интересах большинства и без особых трений.
За период моего правления меня по-настоящему удивило, что Папу Римского признали в границах моей Империи ренегат Абдалла Менюи в Париже — трое женатых священников-отступников,а именно: Талейран, Фуше и Отерив.
Право на море принадлежит всем нациям. Море нельзя ни возделывать, ни получать его в собственность: это единственная по-настоящему общественная дорога, и любые притязания нации на исключительные права на море — объявление войны остальным нациям.
Если бы отречение Карла IV не было вынужденным, я признал бы Фердинанда королем Испании. Контрдействия в Аранхуэссе не могли оставить меня равнодушным: я расположил свои войска по всему полуострову: как суверен и как сосед я не мог стерпеть такого акта насилия.
Конституционалисты — простаки; во Франции были нарушены все договоры: ликурги могут делать все, что им заблагорассудится, — все будет нарушаться; хартия — не более чем клочок бумаги.
Нации, людям, армии, Франции в целом не нужно забывать свое прошлое: прошлое составляет их славу.
Легче построить республику без анархии, чем монархию без деспотизма.
Люди, являющиеся хозяевами в своих домах, никогда и никого не преследуют, а король, которому не противоречат, — хороший король.