Наполеон

Герберт Алан Патрик

Мария отклонила приглашение. Князь стал настаивать.

— Кто знает? — торжественно сказал он. — Быть может, сам Господь избрал вас орудием возрождения Польши.

Но она не поддавалась, и он, крайне разочарованный, отступил.

В тот же день к ней пожаловала целая делегация первых людей страны: государственных мужей и других лиц, облачённых почётом и властью. Они преследовали единственную цель — убедить Золушку отправиться на бал. Она не уступала никаким комплиментам и уговорам. Но тут вмешался её почтенный супруг.

К тому времени он единственный в Варшаве не знал о том, что произошло в Бронях. Он посчитал, что необходимость присутствия графини на балу — это своего рода дань уважения ему самому и его вкусу в выборе жены. В ответ на её робкие попытки отказа он рассмеялся: мол, просто глупость и дурной тон. Он не просил — он приказал. Графиня грустно согласилась.

Настал великий день. Граф нервничал и подгонял её, пока она одевалась.

— Мы опоздаем! Император отбудет до нашего появления. И зачем ты надеваешь это?

Он хотел, чтобы она надела что-нибудь дорогое и впечатляющее, но Золушка выбрала простое платье из белого атласа и накидку из белого газа. Никогда ещё Золушка не одевалась для дворцового бала так просто и скромно.

Её провели через длинные высокие залы и усадили между двумя дамами, которых она не знала. Князь поспешил к ней подойти и склонился над спинкой её стула.

— Кое-кто ждёт с нетерпением, — прошептал он. — Тот, кто с радостью увидел, как вы приехали. Мы вынуждены были повторять ему ваше имя, пока он не запомнил наизусть. И он повелел мне пригласить вас от его имени на танец.

— Я не танцую, — ответила Золушка. — У меня нет желания танцевать.

— Но, мадам, это приказ, — сказал князь. — Скорее, мадам, император смотрит на нас.

— Пожалуйста, не надо — я не могу.

— Молю вас. Подумайте обо мне, мадам. Только от вас зависит успех бала. Вы нас погубите.

Она покачала головой.

Расстроенный князь направился к Дюроку, который передал достойный сожаления отказ императору.

Между тем нескольких блистательных штабных офицеров как пчёл или бабочек привлёк этот новый необычный цветок. Первым появился адъютант Луи де Периго, пребывавший в блаженном неведении, кто его соперник. Император быстро и решительно отреагировал на эту странную ситуацию. Никогда ещё с ним так не поступали. Как правило, избранные им «плоды» падали ему в руки, стоило ему чуть кивнуть. Матери украшали избранниц лентами и с радостью посылали к нему.

— Бертье!

— Сир?..

— Капитан де Периго переводится на службу в Шестой корпус. Он отбывает немедленно.

— Да, сир!

Потрясённый адъютант принёс Золушке свои извинения и направился в заснеженный лагерь на реке Пассарж.

Следующим мотыльком оказался мужественный бригадир Бертран.

— Бертье!

— Сир?

— Бригадир Бертран сейчас же отправляется с рапортом к князю Жерому.

Бертран немедленно отбыл в направлении Бреслау.

Дюрок

прошептал Бертье:

— Этак у нас в штабе скоро никого не останется. Ради всего святого, не заглядывайтесь на неё!

Танцы прекратились. Разозлённый император блуждал по залам как лев, у которого отняли кусок мяса. Впиваясь взглядом в трепещущих дам, он то там, то здесь отпускал пару слов или задавал вопрос. Он пытался быть милым и обходительным, но из-за раздражения не слишком понимал, что и кому говорит. У молоденькой девушки он спросил:

— Давно вы замужем? Сколько у вас детей?

А старой деве он бухнул:

— Вы прекрасно выглядите. Ваш муж ревнив?

Он не слышал имён представленных ему дам. Он не следил за тем, что говорит: он не мог думать ни о чём, кроме робкой красавицы, которая околдовала его — и отвергла.

В конце концов он подошёл к ней. Кто-то толкнул её и сказал: «Встаньте же!» Опустив глаза, она стояла перед ним, такая же белая, как её платье.

— Мадам, белое не лучшим образом сочетается с белым, — сказал он обычным тоном, а затем тихо прошептал: — Это не тот приём, на который я вправе рассчитывать.

Она не сказала ни слова. Он смерил её долгим взглядом и отошёл. Через несколько минут он покинул бал. Всем страстно хотелось узнать, что он ей сказал — особенно шёпотом. Муж помог ей сбежать с бала, но в карете начал докучать ей вопросами.

— Кстати, — сказал он. — Я принял приглашение на обед у Моровского. Будет император. На сей раз ты должна одеться лучше.

Перед дверью в спальню она подумала: «Я должна рассказать ему всё: про Брони, про мою шальную выходку, про то, чего от меня хотят и как я противлюсь этому. Безусловно, тогда он мне поможет!»

Но граф коротко пожелал ей «спокойной ночи» и удалился. А тут служанка подала ей записку, почерк был очень неразборчив:

«Только вы у меня перед глазами, вами одной я восхищаюсь, только вас одну желаю. Дайте же скорейший ответ, чтобы успокоить моё страстное нетерпенье».

Наверно, любая другая молодая женщина в Варшаве расцеловала бы этот листок со страстным, льстивым, волнующим до глубины души посланием. Но Мария скомкала его своей маленькой ручкой. Ей оно было противно.

— Передай, что ответа не будет, — сказала она.

Но посыльным оказался сам князь Юзеф Понятовский, от которого нельзя было так просто отделаться. Он прошёл за служанкой до двери в спальню. Графиня как раз успела запереться. Он постучался.

— Мадам, молю вас, ответьте на письмо.

— Я не отвечу.

— Мадам, но вы должны.

— Нет.

— Мадам, вы пожалеете об этом.

— Моё решение бесповоротно.

В любой момент граф мог застать его высочество умоляющим и колотящим в дверь жены. Князь в течение получаса просил, угрожал и протестовал, рискуя своей репутацией. Он удалился в ярости.