Наполовину друг
Шрифт:
Вран стоял рядом, не зная, что сказать. Вроде и верно всё, а как вспомнишь…
– Слушай, а зарубки на стволе у них зачем? – вдруг спросил он.
– А по числу убитых, – беззаботно отозвался наёмник и начал потрошить сумку покойника, совершенно не обращая внимания на тело хозяина рядом. – Есть такая мода. Дикари с западных пустошей вообще уши режут. Или черепа собирают. Но это брехня, мне кажется. Хотя…
Он достал из сумки какие-то тряпки, отбросил в сторону. Потом выудил нечто тяжёлое, завёрнутое в маслянистую
– Хотя после ручной чицы я бы не удивился. Ишь ты. Пистолет товарища Макарова. Это система такая, не владелец! – добавил он, глянув на вытянувшееся лицо Врана. – С хозяином я знаком не был, не переживай.
Парень потоптался на месте, но решился:
– А ведь я тут полдня думал-думал… Ты ж что-то знаешь, Санчо. И в Излучье не так просто приехал, не на отдых.
Выпалил это всё и замолчал. Как в омут с берега сиганул. Сейчас как встанет наёмник, как отвесит пару плюх за ненужные подозрения.
Но Санчо не встал. Вытряс из сумки несколько одиночных патронов, мешочек с чем-то звенящим, развязал, сунул туда нос. Довольно хмыкнул и перегрузил всё к себе. Последней достал дымовую шашку, задумался, но забрал. Сумку бросил ближе к трупу.
– Неглупый ты… – откликнулся он наконец. – Не просто так я приехал. Но и не с этими уродами связан. Рано тебе всё рассказывать, но мыслишь ты ясно, дело хорошее. Ты там очередями точно всех положил?
Вран выдохнул. Рано так рано. Потом, значит, расскажет. Наёмнику он начал доверять.
– Не знаю. Плохо видно было из-за дерева. Кто-то стонал, кажется.
– Ага… Надо проверить. Всегда проверять надо. А потом уходить отсюда обратно и крепко думать, как нам жить дальше. В Излучье к похоронам не опоздать бы…
Хоронили мёртвых до заката, в день смерти, тоже традиция.
Хорошие идеи зачастую плохо реализуются, есть у них такая особенность. Когда они подошли к телам возле Полосы, не ожидая особого подвоха, над головой Врана свистнула пуля. Оба напарника упали на землю, не сговариваясь. Санчо дёрнул парня за руку, затаскивая за подводу – всё какая-то защита.
– Ну и кто, блин, у них выжил?
Потирая отбитую автоматом ногу – неудачно он как-то приземлился – Вран пожал плечами.
– Так… Так-так, – проронил Санчо, пытаясь увидеть хотя бы, откуда стреляют. – Зараза. Ещё был пост. Самый, сука, незаметный. И он нас будет здесь держать, гад, пока хоть кто-нибудь через Полосу не придёт. Ему на помощь, не нам.
– Ночь скоро. Неужели не уберёмся незаметно?
Наёмник достал из рюкзака пару магазинов, сменил один в своём автомате, второй сунул Врану.
– А не знаю. Повезло, что он тебя первым выстрелом не снял. Гм… А, ну да. Ты же добыча, тебя нельзя. А стреляет он хорошо, и позиция для нас проигрышная.
Он выглянул и тут же спрятался. В подводу, на месте его головы, тяжело бухнула пуля, опоздав на мгновение.
– Я
– Может, как в прошлый раз – я долблю, куда выйдет, а ты его снимешь прицельно?
Санчо задумался, глянул на как-то враз потемневшее небо. Солнце зашло. Полоса у них за спиной – близко, шагов пять всего – будто светилась изнутри серовато-молочным. Как на сцене они для этого парня, не дай духи высунуться.
– Он нам прорваться не даст, мне одному особенно. Не вариант это. Хотя, если под прикрытием…
Он сунул руку под клапан рюкзака, достал дымовую шашку. Потом зажигалку – тяжёлую, воняющую бензином.
– Ух ты! – поразился Вран. – Запасливый! Но ты ж не куришь?
– Ага. Вредно это, но… Хочешь жить – умей вертеться, – хмыкнул наёмник. – Смотри, будет облако дыма, дыши носом лучше, а то закашляешься. Я поджигаю, а мы под прикрытием бежим. Лучше к реке, в крайнем случае переберёмся на тот берег, хрен он нас найдёт.
Получилось, правда, не очень-то. Наёмник поджёг шашку, бросил её прямо на подводу. Но в густом дыму Вран растерялся: а куда бежать, где Дебрянка? Рванулся в сторону – как он думал – реки, Санчо бежал за ним. Автоматчик немного оторопел от такой неожиданности, начал работать очередями. Пули попадали в подводы, вздрагивали попавшие под обстрел мёртвые тела караванщиков.
– Твою же!.. – заорал наёмник, когда Вран запнулся о лежащее на дороге тело и полетел кубарем прямо в Полосу.
– …мать! – гулко разнеслось по сторонам, причём лежащему парню показалось, что говорили несколько человек. Голоса звучали отовсюду, дробились эхом, становясь то тише, то наоборот крича над ухом.
Асфальт дороги исчез. Вообще всё пропало. Вран поднял голову и осмотрелся, не вставая. Ни дыма, ни подвод, ни зубчатого контура деревьев, которые было видно от места поста инквизиторов. Ничего.
– Санчо, – позвал он шёпотом. Звук тоже начал гулять вокруг, словно их занесло в огромное гулкое сооружение.
– Мы в Полосу угодили, – откликнулся наёмник. – Теперь кранты. Не выбраться, проще сразу удавиться. Здесь даже выстрелить не удастся.
В голосе его была горечь. Вран за эти несколько дней ни разу не слышал такого от Санчо, даже когда тот нёс тело племянника домой, там, в Излучье.
Казалось, прошёл год, а не полдня.
– Ты видишь что-нибудь?
– Тебя только. И то смутно.
Щёлкнула крышка зажигалки, несколько раз прожужжало колёсико. Даже искр не было.
– Нет, ни хрена. Здесь всё, что человеческими руками сделано, не работает.
Вран помотал головой и медленно поднялся на ноги. Перед этим он лежал на чём-то твёрдом, теперь стоял, но что это под ногами? А кто его знает.
– Я вижу что-то впереди.
Санчо засопел, потом подошёл ближе: