Наречённый для ворожеи
Шрифт:
— Тот самый колдун? — больше утвердительно, чем вопросительно произнёс Тавр, — А уж скукожился!
Призрачная фигура действительно висела, сжавшись в комок и подтянув согнутые ноги к подбородку. И пока спутники его разглядывали, колдун вдруг шевельнулся, прокрутился разок вокруг себя, и опять застыл.
— Тьфу, нечисть! — сплюнул Тавр. — А почему он называет себя покойником? Действительно мертвец?
— Погоди, дай подумать, — всполошилась Рута, перебирая в уме сущностей, способных подселиться в тело человека. Их было немало, десятка с два, и у каждой свои отличительные признаки, которые вот
И тут бородатый проводник не выдержал. Позеленел, словно его затошнило, ударил свою лошадь и ускакал вниз, к деревне, галопом. Напарники проводили его взглядами — Тавр снисходительным, а ворожея непонимающим, — и продолжили совещаться.
— Хорошо бы прямо сейчас колдуна и прихлопнуть, — предложил Тавр. — Только, небось, когда нас заметит, успеет сбежать?
— Пока всходит солнце, он будет в оцепенении. Плохо, что высоко висит, придётся стрелять. Моей перуновой стрелой.
— Тогда вперёд! Пока народ не весь проснулся и не путается под ногами. Тем более здешние не любят чужаков.
Тронув лошадей, спутники понеслись к дому с висящим над трубой колдуном, который шевельнулся и опять прокрутился вокруг себя. И опять. Видно учуял для себя опасность, но ничего поделать не мог. Солнце только вставало, и колдун продолжал пребывать в оцепенении.
Тем временем спутники подъехали к нужному дому и быстро спешились. Рута даже успела достать из седельного мешка перунову стрелу, а Тавр приготовил лук, как вдруг сразу из нескольких соседних домов раздались заполошные крики и грубая брань. Бдительные хозяйки, услышавшие стук копыт, высмотрели по утреннему безлюдью подозрительных чужаков — молодую чернявую девку в мужском одеянии, и здоровенного верзилу с оружием. И подняли страшный шум, дабы предотвратить возможное злодеяние.
Одна из глазастых хозяек воплями не ограничилась. Растолкала и подняла с постели мужа и отправила разбираться с незнакомцами. Накрученный визгливыми жалобами жены и ещё дурной после внезапной побудки мужик вылетел со двора босиком, зато с длинной сучковатой дубиной наперевес. И мощно припечатал ею Тавра по затылку, прежде чем тот успел обернуться.
Рута, ожидавшая возможного нападения со стороны колдуна, но никак не мирных жителей, только всплеснула руками и бросилась перед напарником на колени. Осмотреть рану. Тем временем поднялось солнце, и невидимая для всех призрачная фигура над крышей ожила. Медленно распрямилась, нахально потянулась, словно разминая затёкшие суставы, и щучкой нырнула в трубу.
Всё это Рута не видела, хлопотала над распростёртым телом Тавра, не обращая внимания на никак не успокаивающихся баб. Перевернула напарника со спины на бок и осмотрела рану на затылке, насколько позволили мигом слипшиеся от крови волосы. Потом быстро достала из сумки с зельями два флакона, тёмного и жёлтого стекла.
Жидкостью из тёмного обильно смочила чистую тряпицу и осторожно приложила её к разбитому затылку спутника, ощутив кончиками чутких пальцев вмятину под волосами. Второй флакон просто открыла и поднесла к носу раненного. Но обмякший Тавр не шевельнулся.
Тогда
— Ну что, зачинщица, окоротить тебя, чтоб впредь было неповадно? — встав с колен, медленно заговорила ворожея, обращаясь и к дурной бабе, и к небольшой толпе, собравшейся вокруг. — Разве вы все не ведали, что приедем к вам икотку лечить? На собственных защитников с дубьём кидаетесь!
Притихшая толпа начала быстро рассасываться. Жители Усмановки бросились прятаться по домам, и вскоре осталась одна лишь зачинщица. Которая вдруг закатила глаза и разразилась собачьим лаем вперемешку с виноватым поскуливанием.
— И эта икотница. Оттого такая взбалмошная, — уже не грозно, но устало произнесла Рута. — Зови, дура, мужиков, надо перенести раненого в дом. Только не к тебе, а где поспокойней. А вот лошадок наших доверю, но если ты и муж будете плохо их холить, строго потом спрошу.
Напарника Рута устроила у пятидесятилетней вдовы, дети которой уже жили отдельно. Велев тётке вскипятить воды, ворожея опять занялась Тавром и прежде всего осторожно состригла его золотистые кудри. Потом умыла, второй раз обработала рану жидкостью из тёмного пузырька, и подложила под голову скрученное толстым бубликом полотно, чтобы затылок был на весу и не касался постели страшной раной. И только закончив самое насущное, ворожея решила посоветоваться с рунами. Достала из особого мешочка кусочки дерева с вырезанными на них символами и активировала руны каплей крови Тавра. Потом быстро раскинула, получила ответ и побелела. Руны сложились плохо, на скорую смерть напарника!
Трясущимися руками Рута перемешала магические символы и задала новый вопрос — как смерти избежать? Ответ пришёл весьма странный — проклятие.
— Что за проклятие, которое может помочь? Разве мы такие проходили? — тоскливо прошептала Рута, вглядываясь с мучительной болью в сердце в застывшее, безучастное лицо умирающего. — Безмозглая я недоучка! Была бы рядом Альдона или хотя бы Позёмка… А если за ними послать?! Хоть того же бородатого!
Бросившись к хозяйке дома, Рута потребовала немедленно привести к ней бородатого гонца, имя которого девушка к своему стыду не вспомнила. Но пожилая тётка видно поняла о ком речь, потому что спросила о другом. Для какой, мол, надобности срочно требуется гонец?
— В Орден назад сейчас поскачет! Помощь привезёт! — нетерпеливо рявкнула ворожея.
— Не-а, — неторопливо и тягуче затянула хозяйка дома. Словно корова, медленно пережёвывающая жвачку. — Савва никуда не пое-е-едет. Да погоди-и, не лютуй. Не пое-е-едет, если не будет на то разрешение батюшки. Так что ступай к нему-у!
— Где дом Усмана? Только быстро! — невольно сжав кулаки, поторопила Рута.
— Недале-е-ече, — медлительную тётку легче было пристукнуть, чем убедить. — Крыша с красным петушко-ом.