Нарисуй узоры болью...
Шрифт:
Бейбарсов, словно повторяя ту не совсем первую их встречу, но первую после её победы, провёл кончиками пальцев по её щеке, а после потянул вниз бретельку её ночной сорочки, целуя Таню в плечо.
На сей раз Гроттер не дрожала и не пыталась сопротивляться, выражая немое и совсем-совсем тихое согласие.
Это было, признаться, не так уж плохо – и он поцеловал её в губы уже более настойчиво, обнимая за талию.
Глеб, словно играя с девушкой, скользнул пальцами по её шее, сопровождая движение собственных рук мелкими
Её тонкая сорочка, чёрная, словно ночь, покрытая звёздами, тоже соскользнула со стройного женского тела, позволяя Бейбарсову скользнуть руками по её обнажённой спине.
Таня тихо что-то пробормотала, но сейчас было не до того, чтобы разбирать её практически неслышимые слова.
Она забралась немного глубже в постель, увлекая его за собой, и обвила шею руками, запуская свои тонкие, длинные пальцы загубленного в пучине проблем музыканта в его волосы.
Гроттер запрокинула голову, позволяя ему целовать её в шею столько, сколько некромагу будет угодно, и едва заметно содрогнулась, когда его ладони скользнули вдоль её позвоночника.
Таня не стала противиться, когда пальцы Бейбарсова скользнули по её бюстгальтеру, расстёгивая совсем простую застёжку.
Она и сама потянулась к ремню его брюк, даря уже более страстные поцелуи, чем те мягкие и практически невесомые, что были в самом начале.
Девушка не могла сейчас видеть его лица, да и вовсе прикрыла глаза, прячась от полумрака свеч, но была готова поклясться, что Бейбарсов едва заметно улыбался – не так, как прежде, без презрительной ухмылки на губах, а скорее уж искренне… может быть, так, как должен улыбаться более-менее счастливый человек.
Он обвёл языком её сосок, сжимая рукой вторую грудь. На сей раз никакого отвращения, боли или унижения не было – Таня едва слышно простонала, выгибаясь навстречу его рукам и прижимаясь к некромагу всем телом, словно требуя чего-то большего.
Таня не могла утверждать, что понимала Бейбарсова сейчас хотя бы немного, но, тем не менее, взаимное желание не могло не сблизить их.
Наконец-то стена, выстроенная из бесконечной ненависти и сплошной боли, рухнула, уступая чему-то куда более приятному.
Таня почувствовала, как его руки скользнули по её талии, ощутила мягкие поцелуи на собственном животе и позволила себе вновь выгнуться навстречу Бейбарсову.
Она ощутила, как тонкая ткань нижнего белья скользнула по её ногам, но не позволила себе открыть глаза.
Вот так, в странном забвении и непонятном вихре страсти, было куда легче забывать о том, что вокруг ещё существовала реальность.
Они были вместе далеко не в первый раз, да и прежде у неё сохранялся странный спектр эмоций, от ненависти до лёгкой симпатии, но сегодня чувства казались идеально чистой палитрой.
Бейбарсов прикоснулся губами к внутренней стороне её бедра, заставляя девушку
Таня застонала, чувствуя, что его поцелуи вновь начинали подниматься немного выше, оставляя невидимую дорожку от живота и до груди.
Глеб вновь целовал её в шею, скользя ладонями по бёдрам и заставляя девушку наконец-то подчиниться.
Гроттер раздвинула ноги немного шире, выгибаясь навстречу его прикосновениям и едва слышно постанывая.
Не было больше ни гордости, ни желания сопротивляться – ничего.
Таня содрогнулась, чувствуя, как он вошёл в неё – боли никакой не было, не осталось ни единого следа от прошлых унижений.
Бейбарсов двигался в ней, постепенно увеличивая темп и срывая с губ девушки уже более громкие стоны.
Она пыталась то ли обнять его, то ли схватиться ладонями за его плечи – просто наконец-то позволила себе быть его окончательно – без капли сопротивления и глупых, бесконечных возражений.
Желание нарастало с новой силой.
Гроттер почувствовала, что всё вокруг просто смешалось – она не видела ни единой нотки реальности.
Казалось, всё должно было разорваться на мелкие кусочки от каждого нового прикосновения, от каждого проявления неимоверного желания.
Таня чувствовала какой-то непонятный клубок внизу живота – ей казалось, что сейчас она просто разорвётся на мелкие кусочки.
Гроттер запомнила только свой последний вскрик, чувствуя, что в ней всё сжимается, и обмякла в руках некромага, ощущая, как он изливается в неё.
Все смешалось в неимоверную пелену ощущений – Бейбарсов вновь двигался в ней, не собираясь просто так оставлять девушку, а она ещё раз отвечала взаимностью, чувствуя его нежные прикосновения.
Девушка ещё раз содрогнулась, выгнулась в его руках, оставив несколько тонких, моментально заживающих царапин на его плечах.
Глеб едва ощутимо поцеловал её, после с некой странной игривостью, явно несвойственной некромагам, потянув за мочку уха, а после устроился рядом, ещё раз целуя, правда, уже в висок, и обнимая её одной рукой за талию.
Словно повинуясь волшебству, которым никто не владел, погасли свечи, но Таня с удивлением осознала, что способна видеть даже в темноте.
Попытавшись отыскать взглядом чёрные, словно ночь, глаза некромага, она осознала, что слишком устала – и что вот-вот провалится в сон.
Странная истома накрыла её с головой – и Гроттер закрыла глаза, проваливаясь в сон и чувствуя, что Бейбарсов всё ещё обнимает её.
========== Боль сорок пятая. Сны и страхи ==========
“…Семена кунжута сыплются с руки.
Вокруг миллион и одна могила, горящая, невероятно пламенная, словно кто-то только что поднёс фитилёк, и пытающаяся погаснуть под неимоверно сильным дождём.
Вода лилась с неба, словно кто-то сумасшедший там, наверху, всё пытался и пытался увеличить её количество.