Нарисую себе сына
Шрифт:
— Да. Как эта пьеса. Только уж больно она… пессимистично закончилась.
— А в жизни часто такое бывает, — глубокомысленно изрекла я. Капитан даже приостановился:
— Надо было на другой спектакль идти. И в другой театр. Да и вообще, — и резко развернулся на каблуках. — Нам — в ту сторону. Через скверик… Пошли?
— Отчего не пойти? — спрыгнула я вслед за ним на выпуклые камни мостовой. И чего вообще изрекать начала? Ведь совсем другие в голове мысли. — Я бы все это нарисовала.
— Что именно? —
— И сцену, и главную героиню в красном платье и даже музыку. Мне кажется, она хмурого серо-голубого цвета. С такими углублениями. Глубинами, в общем. Только, мне их картина, что у задней стены…
— Задник?
— Вот… задник мне не понравился. Слишком плоский. Без перспективы. Хотя, я сейчас, наверное, рассуждаю уже, как ценитель, — и смущенно сморщила нос.
Капитан, глядя на меня, весело хмыкнул:
— Я понял. Это, по всей видимости, оскорбление.
— Но, вы же знаете, что такое «задник»?
— Ну да. А еще я знаю, что такое «рама у картины» и уже познал, что такое «этюдник», — засмеялся он еще громче.
Я, глядя на него, пожала плечами и тоже… рассмеялась. И что-то в этот миг изменилось. Словно стена из холодного колкого стекла между нами, вдруг, лопнула. Разлетелась в мелкие брызги. И ощутили мы, услышали этот звон одновременно. На вдохах…
— Я… Зоя, нам пора.
— Угу. Мне давно… пора.
— И вас еще накормить надо.
— На убой?
— Вот к чему сейчас это?
— К тому, что я… замерзла. И спать хочу… — и снова клеить, клеить, клеить. Разбитую вдребезги «стену»…
Следующие четыре дня пролетели, как один длинный пасмурный вечер. А начались с удивления. Хотя, застывший в двери моего номера Рубен, удивленным как раз не выглядел. Ну как можно «удивленно гундеть»?
— Монна Зоя, доброго дня. Я к вам приставлен…
— А где ваш капитан? — направилась я к нему с прищуром.
Старик, терпеливо вздохнув, продолжил:
— Я к вам приставлен именно капитаном до нашего с вами возвращения на «Летунью».
— Угу.
— Так точно. Капитан сегодня на рассвете отбыл в Каскату готовить корабль к длительному… путешествию.
— Да что вы говорите? — и как быстро вы бегаете?
— И при мне еще матрос… Макс! — прозорливо блеснул глазами Рубен.
— Я здесь! Доброе утро, монна Зоя! Как живется в столице? — еще одна довольная рожа в моем дверном проеме.
— Отлично живется… Ну что… я есть хочу. Кто со мной?
И мы «отлично зажили» дальше. По разные стороны двери. Хотя, иногда меня все же, выгуливали. И даже качали на качелях. Я же в отместку рисовала своих сторожей. И торжественно им их же портреты вручала. Макс благодарил и скалился. Рубен вежливо гундел. Нет, а чем еще себя развлекать? И даже мороженое с изюмом и маленькими
Я к тому моменту была готова сама первой махнуть по сходням наверх. Да, в принципе, так и сделала. Лишь отметила машинально, что сам процесс оказался не таким уж «крутым» как прежде:
— Это что, «Летунья» так просела? — на ходу развернулась к Максу, несущему мой этюдник. Тот лишь кивнул, зыркнув в сторону капитанского мостика… Который, впрочем, был сейчас пуст.
— Доброе утро, Зоя!.. Яков! Почему трюмы до сих пор открыты?! И куда с нижней палубы делся плотник?!.. Мы сейчас отходим. А еще куча дел. Поэтому я вас не встретил у гостиницы.
— Ух, ты… Доброе утро, — капитан, поморщась, скрестил на груди руки. Утренний солнечный «квадрат» от узора снастей скользнул по глубокой багровой царапине поперек его правой скулы… А то бы я сама такое не разглядела? — Наверное, больно?
— Не-ет… Зоя, ваша каюта готова. Я туда кое-что добавил. Надеюсь…
— Вито!.. О-о, ну, наконец-то! — развернулись мы оба к только что пустовавшему капитанскому мостику. Оттуда на нас, опершись на перила, с улыбкой взирала молодая красивая женщина. — Зоя! Давайте сюда! Будем знакомиться! Вито! Твой кофе уже остыл!..
_________
1 — Черный сланец с глубоким синим оттенком.
2 — «Божья кара», особая порога бойцовых собак, внешне очень схожих с гигантскими догами. Выводится в одном лишь месте на Алантаре — на острове Девяти Божьих скал.
3 — Место ссылки всех алантов, магов и других разумных рас, наделенных магией.
Глава 11
Бригантина летела по малиново-закатному морю прямиком на восток. Туго надув паруса, наплевав на собственный вес, как и положено кораблю с подобным названьем. И нарисованный пылающий факел, подсвеченный с тыла солнцем, казалось, сам изливает свет. Это, если долго на него смотреть. Прямо снизу из-под мачты, не щурясь от ветра… Факел. Форче. Вот, значит, как… Виторио Форче. И почему я раньше не догадалась?
— А у них в семье все такие: вспыхивают быстро и полыхают потом, соответственно родовой фамилии, — это первое, что я узнала от громкоголосой красавицы. Конечно, кроме ее собственного имени и резона, по которому она здесь. Хотя, именно это мне «осветил» сам капитан:
— Знакомьтесь, Зоя: моя давняя подруга, Сусанна Иззи. Она с нами…
— …сама напросилась. И что же ты, Вито, не скажешь, что мы с тобой, к тому же — деловые компаньоны? Ах, да: «дружба» — в первую очередь, — и, запрокинув голову, неожиданно глухо засмеялась.