Наркоз для совести
Шрифт:
— Это был коммуникатор брата, Кира. Никто за пределами очень узкого круга лиц не знает об этом месте. Амнезия считай, что отрезана от остального мира. И уж точно о нём не должен был знать Александр.
— А, что, если узнал?
— Тогда тем более, я хочу это место проверить. В последние время вокруг происходит слишком много всякой непонятной херни, чтобы я просто так оставил это.
— М-м-м… а твой папочка не отшлёпает тебя за то, что ты действуешь сейчас без его указки? — едко произнесла она.
Андрей замер, так и не введя последние данные в компьютер. Повернул голову и посмотрел на сидящую рядом девушку.
— Что? — спросила она. — Опять лезу не в своё дело?
В её голосе слышалось нечто похожее
Так и не коснувшись дисплея, Андрей откинулся на спинку кресла. Посмотрел на широкий дисплей, что заменял челноку лобовой иллюминатор. В кабине повисла вязкая, гнетущая тишина. Напряженная и неприятная. Настолько, что через минуту молчания она даже забеспокоилась.
— Ты чего застыл? — наконец спросила она его. — Мы полетим или…
— Кира, мой отец… очень непростой человек, — спокойным голосом перебил он её. — Очень непростой. Он может быть жестким. Жестоким. Очень. Из-за него умерла наша мать. Он же превратил нашу с братьями жизнь в ад. И дело даже не в постоянных наказаниях и побоях. Или в железной, пропитанной правилами дисциплине, которую он насаждал с тех пор, как я себя помню. Он делал это сознательно. Потому, что так ему было нужно. Никогда в нашей семье не заходил вопрос о том, чего хочу я, Алексей или Саша. Никогда. Только то, что требовал он. Не сделал то, что сказано? Наказание. Сделал недостаточно хорошо? Наказание. Смог каким-то чудом выполнить то, что тебе поручили? Следующее задание. И так дальше. Раз за разом. Снова и снова. Я видел, как он собственными руками избивал Алексея за то, что тот без разрешения ушёл из дома для того, чтобы погулять с девушкой. Видел, как наказывали Александра за то, что тот недостаточно хорошо вымыл пол в нашем доме. Руками и тряпками. Огромный особняк. Он не смог бы сделать этого в любом случае. И так всегда.
Облизнув пересохшие губы, Андрей прикрыл глаза, вспоминая то, что случилось в тот день.
— Он сломал ему пальцы на обеих руках, когда нашёл грязное пятно в одной из комнат. С нашей медициной подобное — пустяк. Но только не для десятилетнего пацана, который пятнадцать часов до этого драил полы тряпками. Нам всем прилетало. Но им куда больше. Когда всё это началось они были старше. Более упрямые. А я быстро понял, что для того, чтобы не злить отца нужно во всём ему потакать. Беспрекословно. Без задержек. Сразу же. И это стало для меня своего рода спасением. Я делал всё, лишь бы не злить его. Даже однажды рассказал ему о том, что Алексей хочет сбежать из дома. Это была его первая попытка. В тот раз он отправил за ним своих людей. Те избили его до такого состояния, что Лёшка почти два с половиной месяца не мог не то, что ходить. Даже встать с кровати.
Вспомнив, как телохранители отца притащили домой избитого, со сломанными руками и ногами старшего брата, Андрей поёжился… а затем, к собственному удивлению, тихо рассмеялся.
— Знаешь, что отец тогда сказал? За что его люди сделали это с моим старшим братом? За то, что Алексей попробовал сбежать? Нет. За то, что плохо старался. Его головорезы едва не убили Алексея просто за то, что тот не смог выполнить задуманное и сбежать. И так было всё время. Мы жили словно в аду. И при этом, как ты сказала, не доставали золотую ложку из рта. Так ведь, да? Лучшее образование. У нас были профессиональные учителя. Тренеры. Еда. И мы жили в этом аду. Мне было проще. Я, как послушная собачонка прыгал вокруг папы, выполняя любое его требования с таким рвением, что самому порой становилось страшно. Наверное, тот факт, что я был младше как-то помогал. Не знаю. Мне редко доставалось
Он мог бы рассказать о том, что случилось дальше.
Сначала гнев отца из-за того, что они сделали. Он снова послал за братьями свою охрану. Но в этот раз Алексей учёл уроки прошлого. Старшие сделали всё так, как нужно было. И больше ноги их не было в родном доме.
— И тогда всё внимание отца переключилось на меня, — так же тихо произнёс Андрей.
Он замолчал, не желая дальше продолжать этот рассказ. Ему было неприятно даже просто вспомнить всё это. Всё равно, что открыть ход в тёмный и холодный подвал. В жуткий колодец, из которого веет могильным холодом. Там нет ничего радостного или хорошего. Никаких приятных и весёлых воспоминаний.
— Если всё было так дерьмово, то почему ты просто не сбежал вместе с братьями? — тихо спросило Кира. В её голосе уже не было того пренебрежения или раздраженных ноток, что Андрей слышал раньше. Скорее наоборот. Что-то похожее на… заботу?
Эта мысль заставила его нахмурится.
— Всё очень просто. Я не сбежал, потому, что не знал об этом. Они просто взяли и свалили из дома. Забили на меня, оставив меня там. Наверное потому, что я постоянно бегал вокруг отца, стараясь ему во всём угодить из страха нарваться на очередное наказание. Может быть потому, что больше не считали меня своим младшим братом, а предателем после того, как я из этого же страха рассказал отцу о побеге Алексея. Ага. Он сказал ему. Когда Лёшу притащили обратно домой. После того случая они оба перестали со мной разговаривать.
— Тогда почему ты…
— Почему я сейчас делаю то, что делаю? — спросил её Андрей.
— Ну, что-то вроде того, — немного помявшись кивнула она. — Учитывая твоё поганое детство, кажется немного странным, что ты вообще можешь сделать что-то, что не понравится твоему папочке.
— Потому, что я знаю, зачем он это делал, Кира. По крайней мере, я так думаю. Блядь, да, может быть, просто хочу верить в то, что у всего этого был какой-то смысл. Не знаю… Я сейчас рассказал это всё тебе не для того, чтобы ты меня жалела. Мне вообще не нужна жалость. Ни чья. Никогда. Мой отец — злобный и жестокий тиран, у которого вместо сердца кусок холодного, как вакуум металла. Но, он научил меня добиваться поставленных целей. Всегда. И я больше не буду поднимать эту тему. Никогда. Если ты не хочешь рассказать мне о себе — хорошо. Не нужно. Это я тоже больше спрашивать не стану. Проехали. Просто теперь ты знаешь обо мне чуть больше, чем раньше. Вот и всё. У всех у нас в прошлом есть какое-то дерьмо, от которого нам паршиво. У кого-то больше. У кого-то меньше.
Андрей замолчал. Хотел сказать ещё что-то… затем передумал. Так и просидел в тишине несколько минут, вновь запихивая вынутые наружу воспоминания.
Его отец действительно научил его добиваться поставленных целей. Любым путём. Искать выходы из любых проблем и находить ответы на нужные вопросы.
И Андрей это делал.
Возможно, в другой, куда более прекрасной и радостной вселенной, он, сын, вероятно, самого влиятельного человека на Славии, мог бы жить иначе. В этом прекрасном и выдуманном мирке, у него были деньги, его любили родители и была счастливая, беззаботная жизнь, которую он бы жил, как дети политических друзей Владимира Зарина.
А вместо этого он сейчас сидел здесь. В этом чёртовом челноке.
Любой нормальный психолог бы заявил, что этот человек психологически и морально искалечил своего младшего сына. Всё троих сыновей, скорее всего. Буквально, не на словах, а на деле, заставил его стать убийцей. Сколько людей погибло в тот день, когда термоядерный заряд разорвал станцию «Порт-Кальда» на орбите Трои на части? Несколько тысяч?
А скольких он убил до этого? А сколько людей погибли во время устроенного ими восстания на Офелии?