Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 3
Шрифт:
А бедный пришел ко двору и сказывает: «Сейчас спознался со мной молодец, запятнал мои ворота — стану, говорит, к тебе завсегда на постой заезжать. Такой добрый! А как о брате сожалел, как хотел невестке помочь!» Жена и сын слушают, а дочь-приемыш говорит ему: «Батюшка, не ошибся ли ты? Ладно ли этак будет? Не разбойники ль это убили дядюшку, а теперь хватились своего добра да нас разыскивают? Пожалуй, наедут, разграбят, и от смерти не уйдешь!» Мужик испугался: «А что дивить? Ведь я его допрежде того никогда не видывал. Вот беда! Что же делать-то станем?» А дочь говорит: «Поди же ты, батюшка, возьми краски да по всему околотку и запятнай ворота такими же метками». Мужик пошел и запятнал ворота во всем околотке. Приехали разбойники и не могли ничего разыскать; воротились назад и приколотили разведчика: зачем неладно пятнал? Наконец рассудили: «Видно, мы на хитрого напали!» и погодя немного приготовили семь бочек; в шесть бочек посадили по разбойнику, а в седьмую масла налили.
Поехал прежний разведчик с этими бочками прямо к бедному брату, приехал под вечер и попросился ночевать. Тот и пустил его, как знакомого. Дочь вышла на двор, стала осматривать бочку, одну открыла — в ней масло, другую попробовала открыть — нет, не сможет; припала ухом и слушает, а в бочке кто-то шевелится и дышит. «Э, — думает, — да тут недобрая хитрость!» Пришла в избу и говорит: «Батюшка! Чем будем гостя потчевать! Сем-ка [84]
84
Дай-ка.
сидит в задней избе да караулит: что-то будет? Вот когда хозяева уснули, гость вышел на двор, свистнул — никто не откликается; подходит к бочкам, кличет товарищей — нет ответу; открывает бочки — оттуда пар валит. Догадался разбойник, запряг лошадей и убрался со двора с бочками.
Дочь заперла ворота, пошла будить своих домашних и рассказала все, что сделалось. Отец и говорит: «Ну, дочка, ты нам жизнь спасла, будь же законной женой моему сыну». Веселым пирком и свадьбу сыграли. Молодая одно отцу твердит, чтобы продал свой старый дом да другой купил: крепко боялась разбойников! Не ровен час — опять пожалуют. Так и случилось. Чрез некое время тот самый разбойник, что приезжал с бочками, снарядился офицером, приехал к мужику и просится ночевать; его пустили. Никому невдомек, только молодая признала и говорит: «Батюшка! Ведь это прежний разбойник!» — «Нет, дочка, не тот!» Она замолчала; да как стала спать ложиться — принесла вострый топор и положила подле себя; всю ночь глаз не смыкала, все караулила. Ночью офицер встал, берет свою саблю и хочет ее мужу голову отсечь: она не сробела, махнула топором — и отрубила ему правую руку, махнула еще раз — и голову снесла. Тут отец уверился, что дочка его подлинно премудрая; послушался, продал дом и купил себе гостиницу. Перешел на новоселье, начал жить, богатеть, расторговываться.
Заезжают к нему соседи — те самые, что давали ему денег да после на него в суде просили. «Ба! Ты как здесь?» — «Это мой дом, недавно купил». — «Важный дом! Видно, у тебя деньга водится. Что ж ты долгу не платишь?» Хозяин кланяется и говорит: «Слава богу! Мне господь дал, я клад нашел и готов заплатить вам хоть втрое». — «Хорошо, брат! Давай же теперь новоселье праздновать». — «Милости просим!» Вот погуляли, попраздновали; а при доме сад куда хорош! «Можно сад посмотреть?» — «Извольте, честные господа! Я и сам с вами пойду». Ходили, ходили по саду, и нашли в дальнем углу малёнку золы. Хозяин как увидал, так и ахнул: «Честные господа! Ведь это та самая малёнка, которую моя жена продала». — «А ну-тка, нет ли в золе денег?» Вытряхнули, а они тут и есть. Тогда соседи поверили, что мужик им правду сказывал. «Станем, — говорят, — деревья осматривать; ведь шапку-то ворон унес — верно, в ней гнездо свил». Ходили-ходили, увидали гнездо, стащили баграми — как есть та самая шапка! Выбросили гнездо и нашли деньги. Заплатил им хозяин долг свой и стал жить богато и счастливо.
Счастье и несчастье
№346 [85]
Быў чалавек бедны, не ме ні снасціны [86] , ні скаціны, а дзецей меў шмат [87] . Прыйшла вясна, а яму няма чым гараць; людзі ідуць з сахою і скацінаю, а ён ідзе з жалязніком. Устрачае ён дзве панны, а тые панны былі: адна — Шчасце, а другая Няшчасце. Пытаюць яго: «Куды, чалавеча, ідзеш?» Так ён кажа: «Панначкі маі, кралеўначкі! Мае такое няшчасце: людзі ідуць з скацінаю, а я з жалязніком; няма чым пражывіць [88] дзяцей». Дак тые, адна з другою гаворачы, кажуць: «Надарым мы яго». Дак Шчасце кажа: «Калі твой [89] , то ты яго і надары». Дак вынялі і далі яму дзесяць рублёу і сказалі: «Ідзі да хаты і купі сабе вала». Дак ён прышоў да хаты і тые гроши [90] схаваў ў гаршок, дзе быў попел. Назаўтра прыйшла да яго суседка, кума багатая, дый кажа: «Чы няма ў вас попелу, бо мае палотна вельмі рудые?» [91] — «Вазьмі сабе, вот у гарнушку [92] стаіць», — сказала беднага чалавека жонка. Мужык, каторага не было дома, стаў аглядацца і ніяк не ўбачыў гаршка з попелам дый стаў на жонку крычаць: «Куды дзела грошы з гаршком?» Жонка зачала бажыцца, што не ведала, што там былі грошы, і сказала, што гаршок узяла суседка кума. А после мужык пашоў да кумы і стаў прасіць, каб аддала грошы. Яна каже, што я не бачыла іх у цябе нікалі. Мужык пайшоў да пана, і там не знайшоў справы [93] ; бо пан сказаў, што ты грошай нікалі ня меў, а хочэш толькі ў яе адабраць. Так грошы мужыка прапалі.
85
Записано в Новогрудском уезде Гродненской губ. учителем М. А. Дмитриевым. Язык белорусский.
AT 736 (Счастье и богатство). Варианты учтены в AT в эстонском, ирландском, чешском, польском, русском, украинском, турецком, франко- и испано-американском, арабском (см.: Chauvin, VI, N 202, p. 31—32) материале. Русских вариантов — 3, украинских — 9, белорусских — 5. Международное распространение сюжета связано со сказочной повестью о Ходже Гасане Аль-габбале из «Тысячи и одной ночи», на которую в качестве параллели сослался в Примечаниях Афанасьев (кн. IV, 1873, с. 487—488). Многие ее эпизоды, однако, не имеют никакого соответствия в белорусской и других подобных восточнославянских сказках, а другие имеют лишь неполное сходство. Обычно в сказках типа 736 рыбак достигает счастья, поймав рыбу с драгоценным камнем в желудке, а не рыбу, заставляющую смеяться. Женские образы Счастья и Несчастья необычны для сказок этого типа и напоминают сюжет о двух долях (AT 735).
86
Домашней рухляди.
87
Довольно, много.
88
Прокормить.
89
Т. е. бесталанный, несчастный.
90
Деньги.
91
Замараны,
92
Маленький горшок с ручкой.
93
Суда, расправы, правды.
Плакаў ён, плакаў, дый ізноў ідзе з жалязніком, аж устрачае тые дзве панны. Ён іх не пазнаў, а яны яго пазналі. А после пытаюць таксама [94] , як упярод [95] ; ён ім таксама адказаў, як упярод, і яны далі яму дваццать рублёў. Мужык зноў прыйшоўшы дадому, схаваў грошы ў гумне ў патруху [96] . Назаўтра прыйшла тая самая кума і зачала прасіць патрухі для цялят, і жонка беднага мужыка зноў дала патруху, бо ня ведала, што там грошы. Мужык, прыйшоўшы да дому, пайшоў ў гумно выняць грошы і зноў не знайшоў. Прыйшоў ў хату і стаў сварыцца [97] на жонку, куды дзела грошы з патрухаю? Жонка сказала, што кума прыходзіла і забрала патруху. Дак той мужык таксама, як упярод, хадзіў да кумы і да пана, але нідзе не знайшоў справы: ўсе казалі, што у цябе нікалі грошей не было.
94
Точно так же.
95
Вперед, прежде.
96
Мякина, труха.
97
Браниться.
Мужык паплакаў дый ізноў ідзе і спатыкае [98] тые самые панны, і яны далі яму толькі два грашы і сказалі: «Ідзі да рэчкі Нёмна [99] , там будуць лавіць рыбу дый ніяк не зловяць. Ты папрасі, каб на тваё шчасце закінулі». Ён так і зрабіў [100] ; пайшоў да Нёмна і папрасіў, каб на яго шчасце закінулі. Як закінулі, дак там многа выцягнулі рыбы, што недзе было дзець. Рыбакі запыталіся: «Колькі бы табе даць за гэта?» Ён кажа, што прадайце мне за два грашы. Яны прадалі адну рыбку за два грашы, а другую далі яму дарам. Мужык, узяўшы тые рыбкі, пайшоў да дому і аддаў жонцы, каб зварыла. Жонка вельмі была рада з дзецьмі з тых рыбак і не варыла, а палажыла так. Аж ехаў адзін пан цераз тое сяло; той мужык пайшоў адчыніць [101] варота і зачаў смяяцца, а пан запытаўся: «Чаго ты смяесся?» І ён сказаў, што ў мяне ёсць такая рыбка: хто на рыбку гляне, то кажны смяецца. Таму пану вельмі захацелося рыбкі і за тую рыбку даў мўжыку пару валоў, пару коней і толькі збожа [102] , колькі мужык хацеў. Ітак мужык знайшоў сваё шчасце ў двух грашах.
98
Встречает.
99
Немана.
100
Сделал.
101
Отворить.
102
Жита, хлеба.
Убогий
№347 [103]
Жил-был Нестерка, было у него детей шестерко; детей-то много, да имения никакого, нечем ему с семьей кормиться, а воровать боится. Вот он запряг повозку, забрал детишек и поехал по миру. Едет дорогою, оглянулся назад — лежит в грязи старичок безногий. И просит этот старичок: «Возьми меня, пожалуйста, с собою!» — «Куда мне тебя, батюшка, — отвечает Нестерка, — у меня шестеро детей, а лошадь худая». Опять просит безногий: «Возьми меня, пожалуйста!» Нестерка взял этого убогого, посадил на повозку и поехал. Говорит ему убогий: «Давай мы с тобой бросим жеребей, кому быть из нас большим братом». Бросили они жеребей, доставалось быть большим братом убогому.
103
Записано в Зубцовском уезде Тверской губ.
AT 750*. (Скупые хозяева: не приглашают странников к ужину; дом проваливается, остается одна печь с рукавицами нищего). Учтенные в AT наряду с русскими, финская, финско-шведская, и шведская легенда существенно отличается от русских и не учтенных в AT и подобных белорусских легендарно-сказочных повествований. Русских вариантов — 4, белорусских — 3. В научной литературе отмечалось частичное сходство таких сказок с рассказом младшей «Эдды» о странствовании Тора (см. Liungman, S. 211). Образ ловкого бедняка Нестерки характерен для русских и белорусских сказок типа 790* («Золотое стремячко»), встречается и в сказках на разные другие сюжеты о ловких людях. Вступительная рифмованная формула «Жил-был Нестерка, было у него детей шестерко...» является для русских и белорусских сказок о Нестерке традиционной.
Приехали в деревню. Убогий приказывает: «Поди, просись ночевать вот в этот дом». Нестерка стал проситься ночевать; вышла старуха, отвечает ему: «У нас негде, и без вас тесно!» Вернулся Нестерка к убогому. «Сюда не пускают», — говорит; а убогий опять его посылает: непременно просись! Пошел Нестерка и таки выпросился ночевать; въехал на двор, стал носить своих детей в избу, и убогого перенес. Велит ему хозяйка: «Клади ты своих детей под лавку, а безногого на полати посади!» Посадил он безногого на полати, а детей под лавку положил. «Где твой муж?» — спрашивает хозяйку убогий. «На разбой поехал и двух сыновей взял».
Вот приезжает домой хозяин, впустил двенадцать возов на двор — все серебром насыпаны, отложил лошадей и пришел в избу. Увидал нищих и закричал на хозяйку: «Что ты за людей напустила?» — «Это
нищие, ночевать выпросилися». — «Нужно было! И на улице б ночевали!» Сел хозяин с хозяйкою и с двумя сыновьями ужинать, а нищих не зовут. Убогий вынул половину просвирки, сам покушал и Нестерке и детишкам его дал; все сыты наелись. Хозяин только удивляется: «Отчего так: мы четверо целый хлеб съели — и то впроголодь, а их восьмеро половиной просвирки сыты?» Как заснули хозяева, убогий и посылает Нестерку на двор посмотреть, что там делается. Нестерка вышел — все лошади овес едят. В другой раз посылает его убогий: «Поди, опять посмотри!» Вышел он, посмотрел — на всех лошадях хомуты надеты. В третий раз посылает Нестерку убогий; опять вышел он — все лошади запряжены. Воротился в избу и говорит: «Все лошади в упряжи стоят». — «Ну, — сказал убогий, — теперь выноси своих детей и меня да поедем».