Нарушая правила

Устинова Юлия

После пар мы с Фрицем, по традиции, курим на парковке. С тех пор, как по воле маман я стал пешеходом, мне приходится зависеть от своего приятеля, а у того есть одна идиотская привычка — торчать перед универом возле своей тачки и курить, изображая Дюка Нюкема — одного из самых брутальных антигероев всех времен и народов. Фриц полагает, что в глазах проходящих мимо девушек он выглядит очень горячо. Я же в очередной раз убеждаюсь в том, что парням не стоит пренебрегать тренажерным залом.

В общем-то, я не против

поторчать здесь. Вот-вот из универа должна выйти Арсеньева, и мне не терпится снова подоставать ее. Это так весело, как… Даже не знаю, с чем можно сравнить наше с ней общение. Возможно, с тем, когда запиваешь колой мятный леденец — очень острые ощущения.

И когда девчонки появляются на парапете, я говорю Фрицу:

— Позови их.

Без лишних вопросов Немцев напяливает самую невинную улыбку и машет девушкам.

— Подождите, вы в общагу? — кричит им.

Девушки тормозят, недолго переговариваются, после чего Аня подходит к нам. Дина же остается стоять на месте.

— А есть предложения? — игриво спрашивает Аня, адресуя свой вопрос Фрицу.

Раскручивая на пальце брелок от “фольца”, тот покачивается на пятках и развязным тоном предлагает:

— Могу подбросить. Зачем таким хорошеньким ножкам ходить пешком? — ведет взглядом по телу девушки, будто сканируя её.

Я уже и сам успел позалипать на Анины стройные ножки.

— Нет, извини, не получится. Я с Диной, — Аня косится вправо, намекая на упрямый характер своей подружки. — В другой раз, ладно?

— Стой. А вечером увидимся? — Фриц подходит к блондиночке, кладет ладони ей на бедра и плавно тянет на себя.

Я тактично отворачиваюсь и натыкаюсь на придирчивый взгляд Дины.

— Эй, Насекомыш, подойди, поздоровайся. Я не кусаюсь, — подзываю ее пальцем, уверенный, что подобная выходка доведет Арсеньеву до нервного тика.

Так и есть. Девчонка недовольно хмурится и поджимает свои очаровательные сочные губки. Я слышу ее раздраженный вздох.

— Уже здоровались. Два часа назад.

— Да, точно, — с грацией хищника медленно приближаюсь к ней. — Симпатичная сумка. Сама вязала?

Я киваю на странный мешок, сделанный из коричневой и зелёной пряжи, украшенный изображением головы оленя.

Оленя… Господи.

Дина расправляет плечи. В ее глазах загорается воинственный огонек, что только распаляет мой интерес.

— Сама, а что?

— Блеск, — мой голос пропитан иронией. — Ты ещё и вяжешь. Рукодельница.

— Ну и что с того? — огрызается девушка.

— Да нет, ничего. Просто теперь ясно, чем ты собираешься заниматься все выходные. Дай-ка угадаю? Будешь перечитывать “Грозовой перевал”? Вышивать крестиком? Пасьянс разложишь? — дразню ее.

— Это ты сейчас свои любимые хобби перечислил? — парирует Дина. — Не ожидала.

— А чего ты ожидала? — ловлю ее на слове.

—

Чемезов, прекрати меня цеплять. По-хорошему прошу.

— А то что?

— Узнаешь.

Ее слова совсем не похожи на угрозу, слишком уж сладенький ротик их произносит.

— Ой, надо же. Ты умеешь флиртовать. Поздравляю, почти получилось, — наклонив голову вбок, лучезарно ей улыбаюсь.

— Это не флирт, дурень. Это безысходность, — отрезает Арсеньева, давая понять, что моя улыбка снова сработала вхолостую.

— Ну хватит быть такой злюкой, Дина. Красивым девочкам это не к лицу, — я снова улыбаюсь, и, о, боги, на лице Арсеньевой мелькает замешательство. Кажется, мне удалось что-то нащупать в броне этой Снежной королевы. Она теряется перед банальными комплиментами? — Давай встретимся вечером? Ты и я? Ммм?

— Я не могу, — Дина отрицательно качает головой. — Куча дел.

— Учеба и “Джен Эйр”, я помню. Но не будешь же ты сидеть над книгами все выходные. Что еще?

— Стирка, — отвечает девушка.

— Прости? — удивленно хлопаю глазами. — В смысле?

— В смысле — стирка, — повторяет Дина насмешливым тоном. — Ты берешь грязную одежду, порошок и воду. Делаешь так много-много раз, потом полощешь, выжимаешь, развешиваешь и получаешь чистые шмотки, — каждое слово она сопровождает соответствующим жестом, выходит забавно.

— По-моему, для этой цели люди давно изобрели стиральную машину.

— Чемезов, ну что тебе надо? — голос Дины звучит, скорее, жалобно, чем сердито.

Я устало вздыхаю.

В который раз она меня об этом спрашивает? Я уже сбился со счета.

— Просто, хочу пообщаться. Ты рассказываешь очень интересные вещи. Давай сегодня сходим куда-нибудь, и ты поделишься со мной другими своими увлечениями, а?

— Нет. Я занята, я же сказала, — качает головой девчонка. И, схватив под локоть подошедшую подружку, небрежно бросает: — Пока.

Затем Арсеньева поднимает ладонь и медленно делает мне ручкой, всем своим видом словно говоря: “У тебя ничего не выйдет”.

Не хочу хвастаться своими похождениями, но у меня никогда не возникало проблем с девчонками. Улыбка, шутка, улыбка, комплимент — это всегда работало безотказно. Но тут появляется какая-то Гермиона из села, и моя выверенная и отточенная до идеала система дает сбой.

Наблюдая за удаляющейся фигуркой, я чешу затылок и чувствую прилив адреналина, азарт и что-то, что никак не могу обозвать.

Черт, девочка, кто ты такая?

Девушки, с которыми я, обычно, провожу время, как овечки Долли, одинаковые и до зубного скрежета предсказуемые — расфуфыренные, избалованные и готовые на все. Но, бог ты мой, как же с ними скучно.

То ли дело эта простушка из Дубовников.

Нет, серьезно, что-то в ней есть, что-то необычное, неизведанное.