Нас звали «смертниками». Исповедь торпедоносца
Шрифт:
Третье действие «спектакля» состоялось на КП 1-го Гвардейского. Главная роль в нем принадлежала Борзову. Он нервно метался по комнате, выкрикивая в мой адрес всевозможные ругательства. Иногда Иван Иванович останавливался почти вплотную передо мной, чтобы в очередной раз посмотреть мне в глаза своим испепеляющим взглядом и затем продолжить свое прерванное занятие. Мне же оставалось лишь навытяжку замереть перед своим командиром, сгорая от стыда. Я прекрасно понимал, что все произошедшее – целиком и полностью моя заслуга, поэтому никакого оправдания у меня нет и быть не может. Правда, я и не пытался искать его, а просто дожидался окончания этой неприятной для меня сцены…
Вскоре наши торпедисты
Интересно другое: до снятия взрывателя с предохранителя оставалось всего пару оборотов ветрянки… А там… Достаточно было удара лишь около двадцати килограммов, и тогда все вокруг взлетело бы на воздух. Шутка ли дело, двести с лишним килограммов тротила, да еще и керосин…
Примерно тогда же произошел еще один хорошо запомнившийся мне случай. Точно сказать, когда это случилось, весьма проблематично – слишком много воды утекло с тех пор. Могу лишь ориентировочно назвать довольно значительный временной промежуток – от последних дней сентября до первой половины октября…
Встретить во время крейсерского полета вражескую подводную лодку считалось очень большой редкостью, ведь при хорошей видимости на море субмарины стараются держаться под водой, всплывая лишь при плохой видимости или в темное время суток. Но даже если и попалась таковая в поле зрения торпедоносца, то для атаки у него есть лишь одна попытка – стальная «акула» уйдет на спасительную глубину раньше, чем пилот успеет развернуться для второго захода.
Зато в качестве противника подводная лодка, оборонительное вооружение которой не может идти ни в какое сравнение даже с парой-тройкой небольших зенитных установок самого обычного транспорта, представляет собой практически идеальную мишень – на ее палубе расположена всего лишь небольшая пушечка, вот и все. Пытаться стрелять из нее по атакующему торпедоносцу – занятие абсолютно бесполезное, так что в этом случае ему можно действовать без оглядки на сопротивление противника, спокойно и хладнокровно, словно на учениях. Так что единственный шанс экипажа субмарины на спасение – экстренное погружение. В противном случае ему остается надеяться либо на ошибку летчика при прицеливании, либо на неисправность торпеды.
21 августа, как раз в тот самый день, когда был ранен Бабанов, Саша Пресняков совершал групповой крейсерский полет. Выскочил он в море в районе Мемеля, видит: узенькая полоска над водой. Оказалось, подводная лодка, причем как раз бортом к нашим самолетам развернута. И расстояние до нее как раз то, что нужно. Грех было упустить такую возможность, и Саша воспользовался ею сполна, метким ударом отправив немецкую субмарину на дно. Но такое везение случалось считаные разы…
…Однажды, по-моему, в конце сентября или в начале октября, мой экипаж отправился на «свободную охоту». От Мемеля и до самой Данцигской бухты, заданной нам в качестве основного района поиска цели, погода не слишком благоприятствовала нам. Серая вата облаков, принимавшая по прихоти небесных сил причудливые формы, сквозь разрывы в которой виднелись изрезанные волнами пустынные участки морской поверхности, – вот и вся картина, наблюдаемая нами во время полета. Обнаружить хоть что-нибудь в таких условиях можно было лишь по счастливой случайности, которая в этот раз решила не баловать нас своей благосклонностью, поэтому мне пришлось выбирать: либо возвращаться назад ни с чем, либо попытаться пройти в сторону Кольберга, надеясь на улучшение погоды. Остановившись после недолгих колебаний
И вдруг сквозь сероватую дымку практически мгновенно проступает длинная темно-серая полоска, лежащая на волнах, слишком тонкая для транспорта или боевого корабля. Лишь контуры командирской рубки, гордо возвышавшейся над морем, позволили мне идентифицировать возникший передо мной объект как подводную лодку. Но расстояние между нами не позволяло мне атаковать своим главным оружием. Слишком близко была от меня субмарина, и поэтому торпеда, будь она сброшена, все равно бы прошла ниже цели, не успев выйти на нужную глубину. Все, что я смог сделать, – это, резко наклонив машину носом вниз, полоснуть по врагу очередью из курсовых пулеметов. В следующее мгновение моя «двойка» пронеслась над подводной лодкой, изрядно напугав ревом своих моторов двух человек, которых мне удалось разглядеть на командирской рубке…
А еще несколько секунд спустя пришла моя очередь замереть в ужасе – впереди показались две черные точки, с угрожающей скоростью увеличивавшиеся в размерах. Вскоре в сотне метров надо мной промелькнули хорошо знакомые мне тупоносые силуэты пары «Фоккеров»…
Резко беру вправо, врываясь в самую гущу облаков. В кабине тут же становится заметно темнее, а стекло затягивается пленкой дождевой воды. Но это ничего, дело привычное. Зато истребители вслед за мной точно не сунутся, не их дело в облаках летать. Чтобы гарантированно сбить своих преследователей с толку, решаю не идти домой на восток, а топать в противоположную сторону: «Они ведь будут ловить нас именно там. Знают, черти, откуда мы пришли!»
– Ваня, – спустя десять минут вызываю стрелка-радиста, – я сейчас немного над облаками приподнимусь, а ты смотри в оба.
– Хорошо, командир, – деловито отвечает он.
К счастью, мой расчет полностью оправдался, и «Фоккеров» мы так и не увидели. Конечно, о том, чтобы попытаться вновь отыскать потерянную нами субмарину, не могло быть и речи – скорее всего, испуганная нашим внезапным появлением, она уже скрылась в морских глубинах. Всю дорогу проклинал я немецких истребителей, лишивших меня возможности попытаться зайти на нее второй раз…
Но эта история не закончилась с возвращением на свой аэродром. Той же ночью нас со штурманом разбудили, посадили в машину и привезли в штаб дивизии. Возле стола с разложенной на нем картой сидели комдив полковник М. А. Курочкин, начальник штаба подполковник В. П. Попов и еще несколько офицеров. «Видать, дело серьезное», – сразу понял я.
– Сегодня днем ты атаковал подводную лодку, – произнес начальник особого отдела дивизии, – расскажи-ка об этом поподробнее…
– Да это атакой назвать никак нельзя, – отвечаю ему, – она из тумана выскочила, я по ней пальнуть успел из пулеметов. И все. А потом от истребителей уходил.
– Я читал доклад, – сухо проговорил он, – а где ты ее нашел?
– Вот здесь. – Я подошел к столу и показал на карте. – Если нужно, есть и штурманские расчеты. Можем предъявить.
– Хорошо, – немного помолчав, продолжил особист, – а какая она была, можешь вспомнить? Надстройка? Силуэт?
– Да нет, – говорю, – я ее всего несколько секунд видел, – только двух человек на командирской рубке успел заметить…
В общем, расспрашивали нас долго, стараясь поподробнее узнать о мельчайших деталях внешности субмарины. Но, увы, ничего большего, чем было указано в послеполетном докладе, мы с Суриным вспомнить не смогли…