Наш друг человек

Андреева Юлия Игоревна

Начала читать, и чуть ее удар не хватил. Возраст пациента – пять лет!

А им с Гошей по сорок шесть, а деткам – пятнадцать, четырнадцать и одиннадцать.

Что за ерунда, справка этого года; вопрос: какого такого ребенка ее благоверный в поликлинику таскал? И почему фамилия их обозначена? Не иначе как на стороне сынка еще одного заделал. Вот тебе и рыбалка с охотой!

Дождалась мужа и, едва тот в дом вошел, бланк ему под нос. «Что за ребенок? Кого в поликлинику возил?»

Гоша вертит бланк в руках и ничего не понимает, не возил он никаких детей в поликлиники,

да и сам не ходил уже лет восемь. Тем не менее обнаружено у него в кармане, стало быть, ему ответ и держать. А как держать, если он ни сном ни духом?

Сказать, что враги подкинули? Но почему тогда на бланке их фамилия? Так и написано синей шариковой ручкой: Логинов Тимка, пять лет.

Тьфу! Так это же я кота нашего Тимоху к ветеринару возил, ты что, забыла? Почки ему проверяли, так ради этого дела кровь и мочу надо было сдать. Пока коту иголку в лапу вводили, сам чуть не поседел. А моча – что моча? Баночку, которую я из дома принес, он хвостом смахнул, по всему приемному покою разлил. А потом, когда его на кровь понесли, от страха и внутренний запас им до капельки выдал, столько, что они его сразу здоровым признали и попросили больше не приносить.

Этот поход в ветеринарскую клинику Лена тоже запомнила, только с другой стороны. В тот день муж ей о подвигах Тимохи ничего не рассказал, потому как сам на стрессе был. Лена их в соседнем кафе ждала, страшно было самой туда идти и на Тимкины страдания смотреть. Сидела-сидела и не выдержала. Сама в клинику явилась, а там вонища – глаза режет. И муж с котоноской в руках посреди всей этой запредельной вони и свинства.

Лена сразу же к нему бросилась, проверила, что переноска не пустая, и обоих мужчин из опасного места вывела; хотела еще потом жалобу накатать на антисанитарные условия и повышенную вонючесть, несовместимую с жизнью, но потом отошла и забыла.

А забавно бы получилось: сами клинику «ароматизировали» и сами же на вонь пожаловались.

Пес-джентльмен

Собак любят за то, что они не хотят стать хозяевами.

Геннадий Малкин

Я кошатница, настоящая кошатница. Обожаю кошек всех пород и, как мне кажется, понимаю их, чего нельзя сказать о собаках. Последних я… нет, не то чтобы не люблю, просто плохо понимаю и поэтому стараюсь лишний раз не общаться.

Тем не менее у каждого правила бывают исключения.

На одну из презентаций литературной серии «Петраэдр», проходящей в «Лавке писателей», приехала московская поэтесса Саша Ирбе. Причем приехала не одна, а в компании миляги – рыжего шпица-померанца Филиппа.

Вечер уже начался, и я, как составитель сборника, находилась на сцене, когда в зал вошла Саша со шпицем на руках и за неимением мест в задних рядах направилась к первому ряду.

Знаете, что происходит, когда в театре во время спектакля на сцену выходит кошка?

Правильно, все зрители уже смотрят только на нее. Конкурировать с кошкой невозможно.

А тут целый пук рыжей шерсти плюс озорные блестящие

карие глазки, хорошенький черный носик и развеселый собачий нрав!

Саша заняла место в первом ряду, усадив шпица себе на колени. Пока все шло нормально. Что же, посмотрим, что будет дальше.

Оставаясь на сцене и вызывая на выступление то одного, то другого автора, я не сводила взгляда со шпица, но тот был спокоен и интеллигентен. Он внимательно послушал афоризмы, уснул на отрывке из поэмы, проснулся, когда на сцену вышел гитарист. Приближалась очередь Саши, я смотрела на собаку в зале, предвкушая недоброе. Все-таки одно дело – сидеть на коленях любимой хозяйки и совсем другое – остаться в одиночестве.

Но Саша поступила мудро: когда прозвучало ее имя, она просто спустила шпица с рук, и вместе они вышли на сцену. В конце своего выступления она представила зрителям четвероногого спутника. Так я узнала, что шпица зовут Филипп.

* * *

Прошло сколько-то времени, Саша Ирбе пригласила меня на свой творческий вечер в клубе «Старая Вена». Мы встретились на Гороховой перед входом. На руках у Саши был мой знакомый Филипп.

После слов приветствия и моих запоздалых комплиментов прекрасно воспитанному песику Саша вдруг неожиданно спросила:

– Хотите подержать?

Разумеется, я не могла и не собиралась отказываться. Когда еще предложат? Филипп оказался не тяжелым, во всяком случае, не многим тяжелее моего кота. Просто густая шубка делала этого апельсинчика на ножках зрительно больше и толще, чем он был на самом деле.

Кстати о шубке: шерсть оказалась толще и жёстче, чем у кота, кроме того, от пса исходил чуть уловимый предсказуемо собачий запах. Я, как кошатница, это моментально заметила; непривычно, но собачники, скорее всего, вообще не обратили бы внимания, так же, как и я не среагировала бы на кошачий запах.

Разговаривая с Сашей и с подошедшими знакомцами, я старалась держать Филиппа таким образом, чтобы он все время видел свою хозяйку. Не знаю, правильно ли я делала, но если бы это был кот, он, скорее всего, начал бы беспокоиться, принудь я его смотреть в другую сторону. Мне казалось, что я поступаю правильно, во всяком случае, после того как я представила Филиппа как большого, пушистого, рыжего кота, мне самой стало значительно удобнее с ним.

Если бы это был кот в такой шикарной шубе, ему стало бы жарко, поэтому, обнимая шпица, я старалась не прижимать его слишком сильно. Главное, чтобы малыш чувствовал мою надежность и при этом все время видел свою мамочку.

Вокруг туда-сюда сновали люди, ездили машины, дворники крепили на подъемник мусорные баки.

Неожиданно буквально в двух метрах от нашей компании раздался грохот. Один из баков свалился с машины и упал на мостовую.

Понимая, что напуганный песик сейчас вырвется и убежит от меня, и тогда его придется искать, и еще неизвестно, что произойдет, я со всей силы сжала его в объятиях. Да, окажись в такой ситуации любой из моих котов, я была бы порезана в вермишель. И не потому, что они злые, просто куда против инстинкта попрешь?