Наш маленький Нью-Йорк
Шрифт:
Том сделал круг по кухне. Другой. Он чувствовал себя как тот самый тигр в клетке, о котором все говорят. Какая-то часть сознания задавалась вопросом: а с чего его вообще так проняло? Ну девушка, ну не поздоровалась, ну бывает: может, у нее месячные или еще что… Другая — намного большая часть сознания — просто отказывалась работать.
Том, не снижая скорости, направился в комнату Эмили.
Естественно, она заперлась, да он и не думал врываться без стука. Три отчетливых удара в хлипкую деревянную
— Да?
— Эмили, с тобой все в порядке? — спросил Том. Он знал, что у него не получается говорить сколько-нибудь спокойным тоном, но ничего не хотел с собой поделать.
— Да, а что?
— Может, откроешь? Надо поговорить.
Пауза. Открывается дверь.
На ней была футболка нелюбимого Томом желтого цвета. На футболке красовался плюшевый медвежонок — какая инфантильность! Как не подходит эта инфантильность к жесткому, напряженному ее взгляду. В отличие от него Эмили сохраняла спокойствие с ледяным оттенком.
— Что такое? — спросила она.
— Это я хотел бы знать, «что такое»!
Она остолбенела: видимо, не ожидала такой бурной реакции.
— Не кричи на меня…
— Ну прости! — Том выдохнул, снова глубоко вдохнул.
Ему в глаза бросилась ее неподдельная, необычная красота, бросилась в глаза и ударила в голову. Он столько раз заглядывался на ее фигуру, что ему казалось, он знает ее до последней черточки, знает, как она выглядит даже под свободной одеждой. В его памяти хранилось точное знание того, как могут падать пряди волос на лицо Эмили, как высоко вздымается ее грудь, когда она нервничает, и как мягко — когда она спокойна.
Ему внезапно и остро захотелось ее поцеловать — несмотря на то что губы были сомкнуты жестко и упрямо.
Он пришел в ужас от этой мысли — нет, не потому, что она была чем-то неестественным, напротив… Но она была слишком сильна. Если бы он хоть чуточку меньше владел собой — он уже держал бы Эмили в своих объятиях.
Последствия могли быть катастрофическими.
— В чем дело, Том? — спросила Эмили уже более «живым» голосом.
— Ты злишься на меня, я не понимаю за что, — напрямую сказал Том.
— И не догадываешься? — Эмили саркастически изогнула бровь.
— Нет.
— Все вы, мужчины…
— Не все! — запальчиво сказал Том.
— Совести у тебя нет, — проникновенно поведала ему Эмили.
— Что?! Что я такого сделал?!
— Точнее — чего ты не сделал! Сам не догадываешься?
Эмили сверлила его глазами. Том напрягся еще больше — надо же, он не думал, что это возможно. Мелькнула шальная мысль: «Не ровен час, она разъярилась, потому что ты не уделяешь ей мужского внимания…»
— Том, мы еще в день первой встречи договаривались, что уборку в квартире будем делать по очереди: неделю я, неделю ты.
— Нет, — честно ответил Том.
— Это многое объясняет! — рассмеялась Эмили. Видно было, что ей не очень весело и светло на душе — смеялась она скорее нервно. — И тем не менее… На прошлой неделе у нас царила идеальная чистота. Я, между прочим, работаю до восьми! Я прихожу усталая, голодная и злая! И, несмотря на все это, я честно поддерживала чистоту вокруг себя.
— Ну ты же женщина…
— И что?! Это значит, что я должна вкалывать за двоих? Сегодня уже пятница, а мусор не выносили с прошлого воскресенья!
— Эмили, ну я же честно забыл!
— Даже незнание закона не освобождает от ответственности! Как будто ты не видишь, что творится вокруг!
— Ну если ты так любишь чистоту, то и наводила бы ее сама!
Том ляпнул не подумав. Отметил, как расширились от возмущения ее глаза. «Теперь она окончательно уверится в том, что все мужчины одинаковые. Причем — одинаковые уроды, — с тоской подумал Том. — Я для нее морально умер».
— Это же нечестно! У нас была договоренность!
— Да, — сказал он совсем другим тоном, враз успокоившись. — Ты права. Не прав я. Я, конечно, вел себя как форменная свинья. Привык жить один, что поделаешь… Но ты напрасно мне сразу не сказала.
— Я ждала, когда ты сам созреешь до уборки. До последнего.
— И дождалась бы не раньше Дня благодарения!
— Буду иметь в виду. Ты убираешься в принципе только перед большими праздниками?
— Эмили, мы только что начали нормальный разговор. Давай избавимся от соблазна сцепиться и выяснить отношения, которых у нас нет.
— Нет, есть. — Эмили скрестила руки на груди. — Отношения партнерства.
Оказывается, она еще и жутко упрямая… И хороша в своем упрямстве, как грозовой пейзаж.
— Так. Хорошо. Отношения партнерства. Давай внесем только кое-какие изменения в «устав».
— Которые ты все равно выбросишь из головы в следующие пять минут?
— Нет, думаю, нам удастся договориться о чем-то таком, что мне даже не захочется забывать.
— Ну попробуем, что ли. — По глазам Эмили видно было, что она не верит ни на йоту в успех сего мероприятия.
— Через порог?
— Хочешь, чтобы я пригласила тебя войти?
— Нет, предлагаю переместиться на нейтральную территорию — на кухню.
— Не пойду, там грязно.
А вот теперь капризно поджимает губы, как избалованная девчонка. Впрочем, она и есть девчонка, разве что в избалованности ее заподозрить сложно.
— Моя комната? — Он картинным жестом пригласил ее в гостиную.
Он и сам не ожидал, что Эмили выйдет.
— Ну?
— В общем, ты уже заметила, я не люблю убираться.