Наша светлость
Шрифт:
– Не уверен он. Ломаешься, как девка на сеновале, глядеть тошно. Ладно, Ушедший с тобой. Надумаешь - скажи. А сейчас закрывай глаза и вспоминай.
Вспомнить Урфин был бы рад. Он и пытался. С того самого момента, когда, проснувшись, понял, что с трудом может пошевелиться. Вот только события последних дней перемешались.
Он помнил пожар на складах. И казнь тоже, но как будто случившуюся одновременно с пожаром, хотя разум подсказывал, что между событиями
Какой-то бордель, явно из дешевых.
И нищего, который тянул руку. Руку помнил особенно четко - темную, мятую какую-то, с длинными желтыми когтями.
– Глаза закрой, - дядя сел рядом.
Закрыл. Свет все равно пробивается сквозь веки, отдаваясь чередой обжигающих вспышек в голове.
– Давай с того момента, как очнулся. Подробно так. Как лежал?
– На спине.
– Точно?
– Да.
Был холод, идущий снизу. И чтобы перевернуться на бок, пришлось повозиться.
– Нехарактерная поза, - голос дяди теперь доносился словно бы издалека.
– Синяки у тебя и спереди, и сзади. Значит, когда били, ты лежал на боку. Не морщись. Это тебе за дурость. Чтоб в следующий раз задницу прикрывал, когда в дерьмо лезешь. Руки и ноги чистые - защищаться не пытался. В отключке был? Наверное. Тогда потом перевернули. Убедиться, что живой?
И поставить клеймо.
Неужели этот удар по голове был настолько силен? Кожа содрана, но... череп цел. И если так, то Урфин должен был бы продержаться хоть сколько-то.
– Запах, - из темноты проступила утраченная часть мозаики.
– Я очнулся, потому что воняло.
– Чем?
Ответ был очевиден, хотя и странен.
– Нюхательная соль.
В этом Урфин совершенно уверен.
– ...и сердце колотилось. Как никогда прежде. Меня вырвало. Там.
Кислый вкус во рту. И подгибающиеся руки. Попытки встать на ноги. Кровь на пальцах. Долгая дорога... такая долгая, что Урфин был почти уверен - не дойдет.
– ...за мной кто-то шел. Наверное. Я не уверен. Не было угрозы... просто шел.
Знание сформировалось.
– Присматривал.
Кто и зачем?
– Если не примерещилось, - добавил Урфин, поскольку тем своим ощущениям доверял с весьма большой натяжкой.
– Не примерещилось, - дядино присутствие воспринималось четко. Урфин, пожалуй, мог бы и выражение лица вообразить до мельчайших подробностей.
– Интересно получается...
Он все-таки коснулся шеи, и Урфин заставил себя выдержать прикосновение.
– Спокойно. Если бы тебя не подняли, был бы трупом. Пьяная драка. Ограбление. Одно из тех,
Дядя бы не отступил. Уж он-то умеет по следу идти. Не важно, сколько на это уйдет времени и крови.
– Это не Тень. Он умнее. Он бы тебя аккуратней убрал.
– Магнус повторял собственные мысли Урфина.
– Работорговцы? За "Красотку" и "Золотой берег"? Оттого и клеймо?
– Поставили бы на видном месте. Да и эти меня скорее распяли бы. Или убрали без следов.
В Протекторате много шахт, озер и провалов. Море опять же. Камень к ногам и прощай, будущий Лорд-Дознаватель. Или как вариант - медленная смерть в корабельном трюме, такая, чтобы хватило сил над ошибками подумать.
Но тогда кто?
И главное, как так получилось, что его настолько чисто взяли?
– Это... личное, - клеймо на шее самый верный признак того, - и дурное. Личное и дурное...
Робкий стук в дверь оборвал нить мыслей.
– Там...
– Гавин глядел исключительно на пол, словно чувствовал за собой вину, хотя он-то был не при чем.
– Их Светлость вас желают видеть.
А ей кто донес-то?
В гостях у Урфина бывать мне не доводилось. И следовало признать, что устроились Их Сиятельство с комфортом.
Неброско. Уютно. Один камин в полстены чего только стоит. А вот растения в каменных кадках полить следовало бы. Интересно, эти кусты ему часом не Кайя приволок? Если так, то заревную... впрочем, одного взгляда на Урфина хватило, чтобы, во-первых, проникнуться жалостью, которая зело мешает воспитательному процессу. Во-вторых, осознать - романтикой в ночных похождениях и не пахло, что было довольно-таки обидно: если уж получать, то за дело. В-третьих, призадуматься - не является ли нынешнее плачевное состояние для Их Сиятельства нормой. Это какой патологической невезучестью или неуемной жаждой приключений обладать надо, чтобы за последние месяцы столько раз вляпываться?
– Ну?
– поинтересовалась я, давя в себе змею сочувствия.
– Что на этот раз?
– Ничего, - неправдоподобно соврал Урфин, заворачиваясь в меховое одеяло.
– Отдыхаю.
А зелень под глазами, стало быть, от переизбытка здорового сна.
Сержант хмыкнул, соглашаясь с моими выводами.
– Иза, а давай в другой раз поговорим?
Предложение мне не понравилось, и я выдвинула встречное:
– Признавайся сам. Не то хуже будет.