Наша светлость
Шрифт:
– В чем?
– Во всем.
– Во всем - будет долго, муторно и мрачно.
Ничего, Наша Светлость потерпят. Они в последнее время только и делают, что терпение тренируют. Но Урфин определенно не собирался сдаваться по-хорошему. Я оглянулась на Сержанта, на сей раз решившего с местностью не сливаться, но занять кресло у камина; перевела взгляд на дядюшку Магнуса, который наблюдал за мной с восторгом энтомолога-любителя, узревшего крайне редкий экземпляр уховертки; и снова
Сдернуть одеяло совсем не получилось - Урфин вовремя успел среагировать, а хватка у Их Сиятельства оказалась бульдожья - но и увиденного было достаточно. Его грудь, плечи, живот - одна сплошная гематома. Сизо-лиловая, с красноватыми прожилками, с прорывающейся желтизной, которая обозначала условные границы перехода одного синяка в другой.
Слой мази - резкий запах ее был неприятен - лишь усугублял общее впечатление.
– Иза, ты замужняя женщина...
– пробурчал Урфин, возвращая отобранное одеяло на прежние позиции.
– Это неприлично.
Кто бы тут о приличиях думал.
И голова разбита. На затылке выделяется полоса стриженых волос и аккуратный шов.
– Садись, ласточка моя, - Магнус уступил стул.
– И не вздумай волноваться. Это не опасно.
Ну да... сине-красно-лиловый окрас вообще естественен для Их Сиятельства.
– Кости целы.
Действительно, что может быть важнее целостности костей?
– Кто тебя так?
– сесть я все-таки села.
– Не помню.
– Тошнит? Голова кружится?
– не хватало еще сотрясения мозга для полного комплекта. Ну вот как можно так с собой обращаться? Он себя, как Кайя, неубиваемым вообразил?
Но тошнить Урфина не тошнило. Головокружения, звона в ушах, мошкары перед глазами тоже не наблюдалось. Или врал он убедительно.
– Да нормально все...
Я вижу.
– Гавин, подай-ка чаю, - велел Магнус, потирая руки. Вид у него был донельзя довольный, счастливый даже. Кажется, мысленно добрый дядюшка уже беседует с теми нехорошими людьми, на которых Урфин имел несчастье наткнуться.
– Просто чаю!
– уточнила я.
Сержант снова хмыкнул и плечами пожал: мол, он как лучше хотел. Так ведь я и не в претензии, но в этом дурдоме хотелось бы сохранить относительную трезвость мировоззрения.
– Иза...
– Урфин скрестил руки на груди, точно подозревал меня в повторном покушении на его одеяло.
– Пожалуйста, не рассказывай Кайя.
Совсем не рассказать не выйдет. Пусть бы эту историю и удастся замять для широкой общественности, но Кайя увидит, что я что-то от него скрываю.
И Урфин понял.
–
– Хорошо.
– Ты и вправду не переживай, ласточка моя, - Магнус забрал у Гавина поднос с чашками.
– Случалось и похуже... завтра уже встанет.
Чтобы новое приключение на задницу примерить?
– ...послезавтра, - уточнил Урфин.
Ему чай подали отдельно, травяной и, судя по тому, как Их Сиятельство скривились, крайне мерзкого вкуса. И правильно. Будет знать, как ночами не спать, по злачным местам шляться и фрейлин юных с пути истинного сбивать.
– Урфин, - я заговорила ласково-ласково, как только могла, и он дернулся, явно подозревая неладное.
– Скажи, ты случайно не в курсе, куда это Тисса ходила ночью?
– В курсе. Сюда.
Чистосердечное признание облегчает душу и работу следователя.
– Я чего-то не знаю?
– оживился Магнус, добавляя в чай сахар. Кусок за куском. И щипцы серебряные напрочь игнорируя. Действительно, пальцами удобней - я сама так делаю, когда никто не видит.
– Нет, теперь знаю. И все складывается... чудеснейшим образом все складывается.
Мне бы его оптимизма.
– И что она тут делала?
– Нашу Светлость сбить с цели не выйдет.
– Мне помогала.
Исчерпывающий ответ.
– Иза, если ты думаешь, что я вчера к ней приставал, то ты меня серьезно переоцениваешь. Мне нужна была помощь. Точнее я отключился. И Гавин привел девочку.
– Почему?
– Она леди, - тихо ответил Гавин.
– Все леди умеют лечить.
Да? Тогда я - несчастливое исключение.
– На Севере, малыш, - Магнус размешал чай пальцем.
– Там издревле повелось, что женщины лечат мужчин. Не так, как местные доктора, но умеют и шить, и кровь остановить, и жар сбить... всего понемногу. И нам повезло, что у этой птички мама - северянка.
А вот ей - так не очень.
– Вы не подумали о девушке, - голос Сержанта был равнодушен. Ну вот почему он продолжает притворяться железным?
– О ее репутации.
Еще не понимает?
Для Урфина репутация - это нечто очень отвлеченное от реальности. И наверное, когда настолько плохо, как ему сейчас, чужие проблемы выглядят мелочью.
Подумаешь, слухи... он-то знает, сколько в них правды.
Ничего. Попробуем объяснить иначе. Главное, голос не повышать.
– Даже в моем мире за такую прогулку родители по головке не погладят. А теперь подумай и скажи, как поступит гувернантка, вроде леди Льялл, если девушка заявится под утро в... неподобающем виде. И наотрез откажется говорить, где была. Вот что она должна будет сделать?