Наша тайная слава (сборник)
Шрифт:
Выкликала
Под номером 61 на улице Драгон, за каменной оградой, украшенной медальонами с аллегорическими мотивами, скрывается частный особняк. В 1667 году герцог де Бейнель, интендант судебного ведомства в правительстве короля Людовика XIV, доверил его строительство архитектору Никола Леришу, ученику Мансара. Здание в две тысячи квадратных метров состояло из главного корпуса между двором и садом, единственного крыла и большой лестницы с двумя навесными пролетами. Реквизированный Французской революцией, потом заброшенный, особняк Бейнель был продан маршалу Империи, а тот завещал его, за отсутствием прямого потомства, своему племяннику, акцизному чиновнику. В 1924 году он был объявлен национальным памятником — за расписной потолок конца восемнадцатого века кисти Бастьена Бержере. В особняке в разное время перебывало несколько знаменитостей: американский пианист Луис Моро Готшалк, предтеча регтайма, дал тут в 1851 году приватный концерт
Он избегал уточнять, что его личный секретарь, горничная и повариха проживали тут круглый год. Мсье Кристиан, как они его величали, смотрел на них как на высокопроизводительные орудия, усовершенствованные и отполированные до блеска за долгие годы практического применения. Максим, секретарь с повадками дворецкого, организовывал распорядок его дня, сглаживал промахи его забывчивости, избавлял от докучливых визитеров — с терпением, на которое сам хозяин был уже не способен. Кристель, повариха, предупреждала любое его желание, не переставая удивлять, — ей удалось даже воссоздать вкус любимых кушаний его детства. Марика, горничная и талантливая рукодельница, сумела вернуть каждой гостиной ее исконные черты. Накануне Нового года он пригласил их в ресторан, чтобы воздать им по заслугам.
— Скрипки и садовые секаторы — самые прекрасные вещи на земле, потому что их форма беспрестанно совершенствовалась, пока не достигла той, которая лучше всего соответствует их функции.
И поскольку приглашенные молчали, осторожно на него поглядывая, он добавил:
— Вы — мои Страдивари.
Кроме женщин, которых Кристиан Гримо желал покорить, ужинавших с ним в «итальянской гостиной», он принимал мало. Иногда его вынуждали к этому обстоятельства, когда какой-нибудь министр или финансовый магнат проявлял любопытство к особняку Бейнель, столь скромно упомянутому в путеводителях. Тем не менее в первый раз с начала века тут собирались устроить умопомрачительное празднество, достойное блеска былых времен. Кристиану Гримо исполнялось пятьдесят лет.
В назначенный день Максим встал в пять часов утра, чтобы в последний раз проверить по пунктам список поставщиков всевозможных кушаний и услуг, которым предстояло сменять друг друга в течение дня. Прибывшие первыми декораторы обтянули жемчужно-серыми драпировками стены перистиля, которому предстояло принять гостей, квадратного зала, где надлежало устроить буфеты с закусками, и разнообразных гостиных, каждая из которых имела свое точное предназначение. Незадолго до четырнадцати часов Кристель открыла кухню поставщикам блюд, и те заполонили все ее закоулки — организованные, молчаливые, готовые исполнить заказ, специально разработанный шеф-поваром звездного ресторана. В семнадцать часов вызванный из Швейцарии специалист установил в курительной комнате свой поставец с гаванскими сигарами разнообразного калибра. Вскоре вслед за ним прибыл флорист со своим подручным и начал располагать на буфетных стойках композиции из едва раскрывшихся амариллисов, на столах букеты белых гвоздик и, в зависимости от гостиных, высокие вазы бакарди с торчащими оттуда ветками аронника. Наконец ровно в восемнадцать часов в парадный двор вошел человек с сумкойиз грубого полотна и зачехленным костюмом на вешалке. Максим провел его прямо в кабинет хозяина дома, как тот потребовал. Из всех, кому предстояло сыграть свою роль во время престижного вечера, это был единственный, с кем Кристиан Гримо захотел побеседовать лично, — выкликала.
— Вас мне рекомендовала Элизабет Вейс из Сен-Реми-де-Прованс. Вам о чем-нибудь говорит это имя?
— Имена — мое ремесло, мсье. На том вечере присутствовали граф де Марманд, вице-президент группы «H. A. G.», и господин Рюо с супругой — печатники. Предполагалось двести пятьдесят гостей, но в итоге явилось около трехсот. Мадам Вейс осталась довольна.
— Сегодня вечером будет ровно пятьдесят, ни больше ни меньше. Я хочу, чтобы у каждого сложилось впечатление, что его принимают как принца. Для большинства это будет наверняка единственный случай в жизни — услышать, как их имя объявляет выкликала. Я не выйду из этого кабинета, пока всех не представят, но хочу слышать отсюда каждое имя по мере прибытия гостей. Надеюсь, что у вас достаточно зычный голос?
Человек прикинул на глаз расстояние:
— Никаких проблем, мсье.
— Не могли бы вы надеть ваш костюм? За этой дверью гардеробная.
Выкликала вышел оттуда со всеми атрибутами своей должности: черный фрак, поверх лацканов которого красовалась серебряная цепь, белые перчатки, пришпиленная к жилету медаль и высокий жезл с набалдашником
Кристиан Гримо попросил его повернуться, потом принять соответственную позу, упершись жезлом в пол. Выкликала согласился на осмотр, не теряя своего природного достоинства.
— Первые гости прибудут в двадцать часов. Даже если кто-то опоздает, ваша служба закончится около двадцати трех. До полуночи получите расчет, обратитесь к моему секретарю. Одно уточнение: думаю, в ваших справках о гонораре не пишут «выкликала». Есть ли какое-нибудь официальное наименование вашей работы?
— Поставьте: «распорядитель церемонии».
— Хорошо. У вас есть вопросы?
— Мне надо знать, ожидаются ли приглашенные, которых надо обязательно объявлять с титулом, званием или указывать их социальный статус? Сановники высокого ранга, президенты, принцы крови, академики, священнослужители?
— Ничего такого.
— С другой стороны, будут ли гости, чья фамилия представляет трудности произношения? Мне бы не хотелось просить их повторять ее, во избежание обид.
— Держите, вот список. Вы там как раз найдете фамилию одного друга-валлийца, которая пишется «Llewellyn», но произносится «Луэлен».
Выкликала пробормотал ее себе под нос раза два-три, потом просмотрел список и положил его на письменный стол.
— Если не случится ничего непредвиденного, мы с вами больше не увидимся, — заключил Кристиан Гримо. — Желаю вам удачи.
Выкликала вышел из кабинета, успокоенный по-военному четкой организацией вечера: приемлемое расписание, твердая оплата — он вернется домой еще до часа ночи с восьмьюстами евро в кармане. Еще два вечера в месяц по такому тарифу, и дети будут накормлены, счета оплачены, кровля частично починена. Он рискнул заглянуть в залы первого этажа, обогнул буфетные стойки, на которых расставляли съестное, потом вернулся в перистиль с колоннами, где ему предстояло священнодействовать. В парадном дворе четыре типа в партикулярном платье ставили футляры со своими инструментами прямо на землю — две скрипки, альт и виолончель. Выкликала мысленно возблагодарил своего нанимателя за то, что тот выбрал для своего приема струнный квартет. Две недели назад в замке Шенонсо ему пришлось терпеть группу исполнителей мариачи, старавшуюся изо всех сил сойти за настоящих мексиканцев, — они умели играть всего три вещи и пилили их по кругу до самой ночи.
В 21:30 Кристиан Гримо, стоя в кабинете перед зеркалом на подставке, надел свой белый смокинг, сшитый на Сэвил-роу, в Лондоне. Он был один. Ему оставалось сделать незначительный с виду, но весьма красноречивый выбор относительно того, как бы он хотел быть воспринятым своими гостями: стоит ли ему предстать перед ними с бабочкой или нет? Он колебался между классической элегантностью человека, еще умеющего завязать настоящий галстук-бабочку поверх воротничка с отогнутыми уголками, и непринужденной элегантностью того, кто освободился от диктата всех сводов правил. Вдалеке, сквозь изысканные аккорды концерта Моцарта, он угадывал слабый гул разговоров, звяканье бокалов, иногда прорывавшийся смех — звуки хорошего общества, приглушенные, деликатные, изящно-насмешливые. Зато — и это была первая неприятность вечера — до него ни разу не донесся голос выкликалы. А ведь он настаивал на этом пункте! Требовал, чтобы имена приглашенных звучали по мере их прибытия, словно отвечая на его призыв! Кристиан не удержался и стал мысленно их пересчитывать, представляя себенедоумение всех пятидесяти нетерпеливых гостей: Да где же он, куда подевался? Будучи в центре всех разговоров, он тянул бы с появлением до последнего, пока все не усомнились бы, что он вообще присутствует в этих стенах. Ах, быть всего лишь молвой в собственном доме — кто еще мог бы подарить себе подобный каприз? И похоже, что это приятное ощущение будет испорчено нерадением хваленого профессионала, не способного на величавую выразительность! Впрочем, во время их короткого собеседования на вопрос: Надеюсь, у вас зычный голос? — он ответил писклявым фальцетом: Никаких проблем, мсье — без малейшей убедительности, без малейшей мощи! Будто довольно нацепить на себя эту церемониймейстерскую цепь, чтобы выдавать себя за выкликалу! Вместо того чтобы сотрясти своим голосищем весь особняк Бейнель, этот подлец прошамкал что-то себе под нос, как дряхлый старикашка, требующий свой суп. Кристиан позвонил секретарю в офис: