Наше дело — табак
Шрифт:
Ветерок овевал разгоряченное лицо. Наполнившее все вокруг умиротворение стало растекаться и внутри Арнольда. Он вновь почувствовал, что живет в этом мире, а не валяется, придавленный им, как клоп домашней тапочкой.
– Бляха муха, - произнес он.
Он возвращался на грешную землю. Туда, где у него вагон и маленькая тележка проблем. Где не любят слабых. Где нужно намертво цепляться за место под солнцем, если хочешь жить хорошо, а не прозябать. И он вдруг поймал привычную злую волну, ощутил стремление двигаться вперед.
– Нет, гады, не взяли вы меня, - прошептал он, опуская крепкий кулак на подоконник.
–
На следующий день началось возвращение к полноценной жизни. Немецкие врачи вытащили его из могилы, поставили на ноги, теперь самочувствие у него было относительно приличное. И он готов был двигать в большой мир, о чем наутро объявил своим врачам.
– Не мешало бы еще неделю подлечиться, - посоветовал лечащий врач.
Арнольд, сносно говоривший по-немецки - освоил язык за время работы в табачном бизнесе, - поинтересовался:
– Что, умру, если не долечусь?
– Не умрете. Но для надежности.
– Надежность - слово немецкое. Наше слово - авось, - засмеялся Арнольд.
– Что такое "авось"?
– О, это целая русская философия. Как у нас говорят - без стакана не разберешься.
– Стакан - это тоже русская философия?
– улыбнулся врач.
– Еще какая!
..."Ту-134" прорвал плотный покров облаков и устремился к посадочной полосе.
Когда самолет выпустил шасси и ухнул вниз, у Арнольда внутри стало пусто и холодно. В такие моменты ему всегда казалось, что крылатая машина так и будет падать до земли и ничто ее не остановит - она сомнется, ломаясь о верхушки деревьев, распадется на части, и горючее взорвется, пожирая то, что осталось от человеческих тел. Не то чтобы он боялся самолетов, но такие моменты не любил. Тем более, побывав на том свете, пережив и выстрелы в упор, и операции, рухнуть на подлете к собственному дому было бы обидно.
Но, конечно же, самолет не рухнул. Его шасси со стуком коснулось полосы, и пассажиры, как обычно, зааплодировали мастерству летчика, и стало очевидно, что боялся не один Арнольд, а большинство его спутников, поставивших в этот день свою жизнь в зависимость от крепости крылатой машины, мастерства пилотов и диспетчеров. Вся беда обычного человека, что он не может понять, как самолет летает.
В приземистом, сером - бетон со стеклом - аэропорту Полесска его встречали Лена, горилла-охранник из "Легионера", парившийся в пиджаке, скрывавшем подмышечную кобуру, и старший менеджер "Востока" - молодой, да из ранних, служивший в фирме на побегушках.
– Я вернулся, - сказал Арнольд, обнявшись с Леной и пожав руку остальным.
– Как тут у вас дела, братцы?
– Вдова совсем очумела, - поведал менеджер.
– Со счета деньги гоняет. Под себя, считай, всю фирму подмяла. Особняк на Чайковского захватила. Это вообще трандец, Арнольд Валентинович. И Дон Педро за ней, как пес привязанный ходит. Полный трандец.
– Не трещи так.
– Арнольд кивнул охраннику на чемодан, тот подхватил его.
– Сейчас подробно расскажешь.
На стоянке их ждала "Тойота-Лендкрюйзер" защитного цвета с тонированными стеклами, через которые никого не рассмотришь, - из тех модных машин, которые своей мощью и статью напоминают армейский бронетранспортер. Они продерутся через какие угодно дороги, промесят широкими ребристыми шинами любую грязь да еще вид имеют агрессивно
– Инесса, эта стерва алчная, дорвалась просто... В них же ничего человеческого нету...
– Почему?
– удивился Арнольд.
– Как раз в них много человеческого. Жадные, вечно голодные и подлые. Нормальные люди, - засмеялся он.
Лена несколько удивленно посмотрела на него. Но тут , менеджер воскликнул:
– Арнольд Валентинович, надо их в темпе на место вставить. Пока они всю фирму не разгромили.
– Надо, так поставим.
– Домой?
– спросил водитель на въезде в город.
– Нет. В "Легионер".
В Полесске стояла духота, собирался дождь, но никак не мог хлынуть, а от этого у Арнольда жало в груди - после ранения он стал реагировать на погоду.
Машина свернула в направлении проспекта Калинина, где располагался офис частного охранного предприятия "Легионер".
Утром, еще из Германии, Арнольд созвонился с хозяином "Легионера". И они успели в общих чертах обговорить план действий.
...Арнольд, улыбнувшись миловидной секретарше и услышав: "Вас ждут", перешагнул порог просторного кабинета, обставленного новенькой офисной мебелью, с двумя работающими компьютерами. На пороге его встретил хозяин ЧОПа "Легионер" - щуплый, в сильных очках-хамелеон, хитрый, как папаша Мюллер и Шеленберг, вместе взятые, бывший полковник КГБ.
– Здорово, Михалыч, - жизнерадостно сообщил Арнольд.
– Я вернулся.
– Вижу, - кивнул бывший полковник, изучающе разглядывая своего делового партнера по многим совместным акциям.
– Мне казалось, ты из штопора не выйдешь.
– Вышел... Настала пора на место кой-кого ставить.
– Если всерьез вернулся.
– Всерьез и надолго, как говорил Ильич.
– Если всерьез, то поставим...
Глава 10. ПОЕДИНОК
– Ну, что будем делать?
– спросил Ушаков, расположившийся на переднем сиденье своего служебного белого "Рено".
– Значит, он в Заречном.
– Гринев почесал прилично облысевший в последние годы затылок - имел он такую дурацкую привычку, заявляя, что это хорошо стимулирует мыслительную деятельность.
– Бульбаш так говорит.
– Надо СОБР звать. И чин-чином его паковать, - сказал Гринев.
– Если он еще там. Бульбаш полагает, что он отваливать оттуда собирается.
– Можно с местными его упаковать, - предложил Гринев.
– До Заречного три километра. Давай туда. Хотя бы к месту присмотримся. Я примерно представляю, где эта водокачка.
– За бывшим танковым полком.
– Ну да.
– Давай присмотримся, - согласился Гринев.
– Bpeда не будет.
– Двигай, Сашок, - кивнул Ушаков водителю. Вон, выруливай туда. И прямо.
Водитель кивнул и завел мотор.
Ушаков взял микрофон автомобильной рации, вышел на начальника Лебежского райотдела, объяснил ситуацию и дал необходимые указания.
– Мы сориентируемся на месте, - сказал он.
– Группа захвата пусть в боевой готовности ждет.
– А вам стоит туда соваться?
– забеспокоился начальник райотдела.