Наше дело — табак
Шрифт:
Тогда, в девяносто седьмом году, шамилевские подельники привязали застреленному Гоге металлическую плитку к ногам и сбросили с длинного бетонного мола в холодное, переваливающееся тяжелыми черными волнами Балтийское море. Дул пронизывающий ветер, стремившийся сбить людей с ног. И мигал маяк вдалеке. На губах оседала морская соль. А в ушах звенело от выстрела. Шамиль отлично, до мельчайшей подробности помнил тот вечер.
Гогу так никто и не нашел. Шамиль расплатился. Oн всегда расплачивался. И все знали это. Поэтому его уважали. Поэтому боялись. Страх нужно постоянно подогревать. Если его не подогревать, страх затирается, люди
– Как можно самолет отослать обратно?
– спросил Шамиль у Гутмана.
– Наши сейчас разбираются.
– Как это может быть?
– Все может быть. Были бы деньги, - рассудительно произнес Гутман.
– Что тебе сказал Кореец по телефону?
– Все передать?
– Все.
– Вообще-то у меня язык не поворачивается, - смутился Гутман.
– Хватит корчить из себя девицу, Интеллигент! Ты еще покрасней!
В более-менее дипломатических выражениях Гутман изложил, что ему сказал Кореец.
– Ты хоть понимаешь, что он сказал?
– спросил Шамиль.
– Объявил войну. Такие слова не прощают.
– Вот именно. Кореец объявил нам войну.
– Она и так шла.
– Только сейчас стало понятно - или он, или я. Ты на кого ставишь в этом забеге, Интеллигент?
– Шамиль недобро посмотрел на своего помощника.
– Я ставки не меняю, - твердо произнес Гутман.
– Я не враг своему здоровью, Шамиль Идрисович, чтобы засматриваться налево.
– Соображаешь, ученый.
– Шамиль встал, прошелся по кабинету. Соображаешь.
...Несколько дней Шамиль не трогал Гутмана. После показа всколыхнувшего всю область материала по НТВ пахан был мрачен. С одной стороны, ему льстило, что его принародно зачислили в теневые короли всего Полесска, хотя это пока было не так. С другой стороны, если ты занимаешься такими делами и при этом жаждешь публичной рекламы - значит, ты идиот. А идиотом Шамиль не был. Он понимал, что после передачи пойдет волна и она качнет его корабль. А тут еще эта ситуация неопределенности с Корейцем. Пока Кореец не напоминал о себе. И от этого становилось еще неуютнее. Значит, противник преподнесет сразу большую пакость.
– Ну, и как оцениваешь с Корейцем ситуацию?
– спросил Шамиль Гутмана, которого пригласил в свой кабинет в "Золотом шельфе".
– Ситуация неважная. К Корейцу у милиции масса вопросов, на которые он отвечать не спешит. Сейчас он неизвестно где. Может, в области. Может, в Варшаве или Берне. И его ближайшие помощники тоже где-то хоронятся. Никто по своим домам не живет. Родственников вывезли. Видно, что они давно готовились к обострению ситуации. В строй они за час могут поставить под сотню штыков. Недавно прикупили пять стволов Калашникова. Дисциплина военная.
– То есть, зря мы на них поперли, так, что ли?
– уставился на помощника Шамиль.
– Это не мне судить. Плохо, что мы все на виду. На ладони... Мы можем дотянуться только до шестерок Корейца. А он может дотянуться до первых лиц.
– Кореец где-то здесь, - сказал Шамиль.
– В области. Затаился под корягой.
– Только где?
– А мы его найдем.
– Нужно тогда искать его через окружение. Брать их. Опускать в форт и по душам разговаривать.
"Опустить в форт" означало захватить заложника и
– Сложно все это, доктор Гутман, - произнес Шамиль с сомнением.
– Сложно.
– Согласен.
– Есть более простые решения.
– Хочется надеяться.
– Есть, - заверил Шамиль.
– У хорошего игрока всегда туз в рукаве. А я ведь игрок неплохой, - улыбнулся Шамиль.
Он прошелся по кабинету - тяжеловат стал, пополнел, заматерел, но в нем по-прежнему ощущалась дремлющая яростная сила, готовая выплеснуться в любой момент.
На столе зазвонил телефон. Шамиль взял трубку:
– Слушаю вас.
– Это прачечная?
– Что?!
– Извините.
– Идиоты!
– Шамиль бросил трубку. Потом на миг задумался, пытаясь поймать убегающую мысль.
– И понял все, когда уже было поздно, - по ушам резко и больно ударило...
Стекла разлетелись, как осколки гранаты...
Глава 11 МЫ ТЕПЕРЬ ДРУЗЬЯ!
Скандал в области разрастался. Вслед за первой прошла вдогонку вторая передача про Полесск, нисколько не грешащая таким недостатком, как объективность. Руководство УВД области открыто упрекали в связях с криминальным миром. Генерал слетал в Москву, вернулся оттуда злой, в сердцах устроил всем разнос. Потом уединился с Ушаковым.
– Будем ждать гонцов, - сообщил Шаповаленко.
– Из Главного управления по борьбе с организованной преступностью на следующей неделе прилетает начальник одного из отделов. А с ним инспектор из Главного организационно-инспекторского управления. Будут решать, казнить нас или миловать.
– И что решат?
– спросил Ушаков.
– Будем отбиваться, - помрачнел генерал.
– Какая вероятность, что Москва встанет на сторону нашего УБОПа?
– Неизвестно. Там ничего не поймешь - все мутно и странно.
– Игры, игры... Угробят область, - покачал головой Ушаков.
– С такими областными правителями тут лет через пять немцы править будут.
Лет пятнадцать назад предположить подобное можно было только в бреду - и то наедине с собой. С девяностого года вопрос о передаче области ФРГ благодаря российским политикам определенного толка, бормочущим о необходимости вхождения в цивилизованный мир и в связи с этим о неизбежной раздаче Россией своих территорий, перешел в практическую плоскость. Курилы, Полесск - много еще чего им хотелось отдать, чтобы заработать сдержанную похвалу мирового сообщества. Гигантские деньги, жизненные интересы сверхдержав - все было перемешано в этой игре. "Общемировым" мышлением Россия, к счастью, вовремя переболела, и теперь пришла пора считать потери и вспомнить о своих давно забытых интересах. И тогда стало ясно, что Полесская область, самая западная, оказавшаяся в изоляции от остальной территории страны, имеющая важнейшее стратегическое значение, медленно дрейфует от России.