Наше дело — табак
Шрифт:
Лена вздрогнула.
– После Глушака...
– она вздохнула.
– Ну да, - кивнула Вика.
– Мне чудится, они постоянно примеряют его судьбу на себя и поэтому у них съезжает крыша...
– Я не понимаю, чего на нас злость срывать?
– обиженно воскликнула Лена.
– А на ком?.. Ты пойми их. Они рискуют, зарабатывают деньги. Притом такими нервами, отравляя себе жизнь так, что деньгами этими со вкусом пользоваться уже не способны. А кто ими пользуется со вкусом? Мы, подруга. Работать не работаем. В средствах не стесняемся. По курортам ездим... И однажды они просыпаются с ясным пониманием,
– Что ты говоришь, Викусь?!
– Правду. Учись мудрости бабской... Когда дела у наших мужиков текут гладко и деньги капают исправно, они терпимы. Но когда что-то начинает давать сбой, они принимаются искать, кто виноват. И виноваты мы. Все верно.
– Викусь, мы жены, а не шлюхи. Мы - члены и семьи. Мы воспитываем их детей. Мы их любим, наконец.
– Ага. А они любят деньги и больше ничего. Все ocтальное терпят. Или имитируют чувства... Такие вещи как любовь, дружба, привязанности, - они с годами обесцениваются, тускнеют, уходят. Это нормально, Ленок. Такова правда жизни.
– Мне кажется, ты не права.
– Тебе не хватает здравого смысла. В "Скорой помощи" он приобретается очень быстро...
– Я столько нервов себе вымотала со всеми их разборками, - с отчаянием произнесла Лена.
– А это ты зря. Мужики - это приходяще-уходящее. А мы, - Вика погладила себя плечу, - мы - это главное...
– Да ну тебя...
– Так, где наше вино?
– оглянулась Вика.
– В глиняной бутылке, как обещал.
Гиви подскочил к ним, налил в бокалы ярко-красное, как кровь, вино. Вика попробовала, причмокнула:
– Будем считать, что настоящее, Гиви.
– Для тебя, принцесса, только настоящее.
– Он окинул ее жадным взором.
– Не засматривайся.
– Не могу не засматриваться. Солнце в моем ресторане взошло. Солнце.
– Все, - отмахнулась Вика.
– Испарись. Гиви исчез.
– Во... Чудик. Солнце взошло.
– Вика засмеялась довольная.
– А представь, за такого замуж выйти. Будешь у него в прислугах... Нет, все-таки с нашими козлами лучше... Кстати, слышала, Инесса отбыла? Помахала нам ручкой.
– Куда?
– В Англию. Говорят, улетала в панике, со словами: "В эту дерьмовую страну больше ни ногой"...
– Дрянь все-таки удивительная была!
– воскликнула Лена.
– Почему была? Она еще себя покажет. Вот успокоится все, она вернется. Еще побаламутит здесь всех. И не одного любовника и мужа до могилы доведет. Вон Педро едва выкарабкался после общения с ней...
– Вот кого было бы не жалко!
– Не жалко, - легко согласилась Вика и подняла бокал.
– Ладно, Ленок, давай. За то, чтобы мы были счастливыми и богатыми, а не просто богатыми.
– Давай.
– Счастье в наших руках, подруга... В наших.
– А Макс мастер. Причесок тебе к лицу. Сейчас на все восемнадцать выглядишь, - с некоторой завистью произнесла Вика.
– Арнольд на тебя сегодня западет.
– На папку с документами он западет, - со злостью воскликнула Лена.
Глава 9 ГОЛОВОЛОМКА
– А ведь была идея примерить Пробитого!
– хлопнул в ладони досадливо Гринев.
– Была.
– Идей много.
– Ушаков уселся поудобнее в своем начальственном кресле и провел пальцем по клавиатуре компьютера.
– Пробитого у нас все равно не было. Как его примерять?
Еще две недели назад отделение информационной разведки выдало связи Пробитого. И среди его связей был один из приближенных Глушака.
– Картина тогда складывается следующая.
– Гринев поудобнее устроился на мягком стуле в углу кабинета, держа в руках тяжелый подстаканник со стаканом чая.
– Глушак начал искать, кто увел деньги, собранные Сорокой. И тут оказалось, что мошенник - один из его товарищей.
– Именно. Тот, на кого мы и думали.
– Ушаков посмотрел в окно на карабкающуюся наверх луну, уполовиненную антенной спутниковой связи на крыше дома напротив.
– Плут!..
Действительно, в справке отделения информационной разведки черным по белому было написано, что связью Пробитого, достаточно давней, был Казимир Сапковский по кличке Плут, в прошлом близкий друг Глушко. Ушаков обратил тогда на это внимание, но не принял всерьез, потому что вся эта шушера знает друг друга, общается между собой и таких связей там великое множество.
– Правильно, Сапковский.
– Ушаков положил ладонь на разбухшую папку.,Вспомни, что тебе Марк Шварцман в Мюнхене говорил.
– А говорил он, - Гринев прищелкнул пальцами, - что у этой аферы должен был быть еще какой-то высокий покровитель.
– Вопрос дискуссионный, - произнес начальник уголовного розыска.
– Плут вполне способен потянуть это дело сам. Но выясняется интересный фактик - у Шамиля и Пробитого достаточно близкие отношения. Настолько, что Пробитый по дружбе согласился убрать своего благодетеля, на которого работал два года, Корейца.
– Бандитский треугольник - это похлеще любовного, - усмехнулся Гринев.
– И Бермудского. Шамиль-Сапковский-Пробитый. Два заказчика - один исполнитель. Клеится?
– Вроде клеится.
Оба понимали, что любую схему, пока она не подтверждена серьезными доказательствами, нельзя назвать истинной. Но, по крайней мере, эта схема выглядела достаточно убедительно. И по ней можно было работать.
– Итак, Глушак приезжает из Германии. Он в ярости. Понимает, что аферу крутил Плут, - дорисовывал Ушаков картину.
– А так как каналы денежные у троих друзей были общие и влетели все, то зовет Арнольда Колпашина на беседу, чтобы порешить, как жить дальше. Плут уже знает, что Глушак что-то накопал на него. И решает сделать то, что задумал давно, - спрятать все концы в воду. Тем более его не связывают с бывшими приятелями больше никакие выгодные дела и материальные потери у него будут минимальны, если вообще не останется в выигрыше, - мы их дел, кто кому и что должен, не знаем.