Наше дело — табак
Шрифт:
– Слышал.
– И что думаешь?
– Я ничего не хочу знать!
– замахал руками Арнольд.
– Для меня все в прошлом. Все это уже всемирная история, понимаешь...
– Понимаю.
– Плохо понимаешь... Я не хочу вообще вспоминать.
– А придется, - с досадой произнес Сапковский.
– Менты начали копать наши счета, проводки. Гринев, урод такой горластый. Слышал о нем?
– Еще бы.
– Он в Мюнхен отправился. Компру на нас собирать, - угрюмо улыбнулся Сапковский.
– Зачем?
– Все затем же. Они считают, что денежные потоки как-то
Подошел официант и со словами "Приятного аппетита" поставил на стол заказ.
– Хреново.
– Арнольд взял рюмку, посмотрел ее на свет.
– Могут что-то и накопать. Хотя вроде все проводки грамотно делали.
– Если возьмутся, много чего могут накопать. Ментам почему-то втемяшилось в голову, что те бабки ушли через наши каналы.
– Деньги, которые собрал Сорока?
– Точно.
– Сапковский налил в бокал вспенившееся холодное пиво.
– И Глушак так считал.
– Арнольд подцепил вилкой огурчик, хрумкнул им. Отсюда неутешительный вывод напрашивается: кто-то из нашего узкого круга при этих делах.
– Чушь это все!
– Может, так... А может, и не так. Плут...
– И чего ты меня взором Дзержинского буравишь?
– раздраженно осведомился Сапковский.
– Ты что, считаешь, я при этих поганых делах?
– Я не знаю, Плут...
– Зато я знаю, что ни причем!
– Так ведь и я знаю, чти я ни при чем...
– Ну ты даешь!
– Ладно, дурной какой-то разговор, Плут.
– Арнольд махнул разом рюмку, крякнул; - Проехали...
Глава 6 ПРИВЕТ С ТОГО СВЕТА
В Мюнхене Гринев встретился с Марком Шварцманом, тем самым эмигрантом, с которым были общие дела у Глушко и фирмы "Восток". Как и ожидалось, выходец из СССР, привыкший к спокойной европейской жизни, с высоты положения гражданина Германии начал отнекиваться от всего и вообще заявил, что с представителем России общаться не желает. Сопротивлялся он недолго. Гринев в паре емких матерных слов доходчиво расписал ему, что ждет его бизнес, которым он повязан с Россией, и что ждет его самого, появись он сдуру в Полесской области. Давить на людей заместитель начальника уголовного розыска умел и любил, так что выдавил из эмигранта, как из тюбика, все содержимое.
– Забылся ты, браток, - произнес по-отечески Гринев.
– Разучился власть уважать.
– Так тут разве власть, - хмыкнул эмигрант, признавший в нем власть настоящую.
– Лохи, а не власть... Германия еще жива за счет того, что каждый немец с детства стучать привык. У них это протестантской моралью называется. Увидел, что сосед правила движения нарушил, - позвони в полицию. А так тут все лохи лохами.
– Только живут вон как, - обвел рукой окрест себя Гринев.
Они сидели в кафе, куда заглянули по выходе из Управления криминальной полиции после того, как нашли общий язык.
– А лохи не только бедные, но и богатые бывают, - грустно заметил эмигрант.
Спорить с ним Гринев не стал, хотя и был не во всем согласен.
В результате командировки удалось выяснить теперь совершенно определенно, что Глушко во время последней поездки в Германию на самом деле узнал, что по каналам "Востока"
– Он взбесился, когда мы просчитали по поводу этих денег, - говорил Марк, прихлебывая из кружки пиво.
– Орал, что его, Глушака, обули, как пацана. И намекал, что кто-то из его корешей спелся с каким-то воротилой.
– С чего он взял?
– осведомился Гринев.
– Мол, только с Сорокой на пару такое дело не потянешь. Сороку потом убрали - его с самого начала использовали втемную. И поделили бабки.
– Несмотря на оторванность от родины, современной лексикой Шварцман владел свободно.
– Какой такой воротила?
– Глушко не распространялся...
Немцы пообещали копать в этом направлении дальше, но пока ничего у них не получалось. Задерживаться Гриневу там резона не было, и он вернулся домой.
Гринев прибыл вполне довольный жизнью. Зашел в кабинет к Ушакову сияющий, в новой рубашке и галстуке.
– Отоварился, - заметил начальник уголовного розыска.
– Немножко.
– Давай излагай...
Гринев поведал о своих достижениях.
– И что нам с этим делать?
– спросил Ушаков, выслушав своего заместителя.
– Надо повторно трясти окружение Глушко.
– Надо... Людей нет.
– Пусть губоповцы и работают.
– Сейчас, - усмехнулся начальник уголовного розыска.
– Пока они отличились тем, что накатали в Москву докладную, будто убийства таксистов раскрутили под их непосредственным руководством, а уголовный розыск там вообще где-то вдали маячил.
– Что-то не помню их там.
– Операция "Ураган", - развел руками Ушаков.
– Им результат нужен. А результата нет. Надо воровать чужие результаты. Непонятно?
– Да мне-то давно все понятно.
– А у нас людей нет. Те, что есть, уходят. Скоро отказняк некому будет написать. Полюбуйся, еще два рапорта - Ушаков положил ладонь на две бумажки.
– На увольнение?
– Один на увольнение. Другой на перевод в другую службу.
– И скатертью дорога, - пробежав глазами рапорта, махнул рукой Гринев, как Ленин в старых фильмах. Только вождь пролетариата указывал дорогу к светлому будущему, а заместитель начальника уголовного розыска отсылал куда подальше. Двумя дурачками меньше... Думаешь, им интересно по двадцать часов в сутки работать? Они на асфальт с жезлом встанут и будут водителей трясти. Или в разрешительную систему пойдут - деньги с бандитских охранных агентств грести лопатой и в ус не дуть. И на шиша им этот розыск нищий сдался?
– С кем останемся?
– вздохнул Ушаков.
– В райотделах некомплект по двадцать-тридцать процентов.
– Да хоть пятьдесят, - отмахнулся Гринев.
– Это лучше, чем дефективных держать, от которых неизвестно что ждать.
– Да уж. Клоунов у нас немало, - кивнул Ушаков. Ему вспомнилось, как два года назад в банде, промышлявшей налетами на квартиры, пригрелись два оперативника Кумаринского уголовного розыска, повышавшие свой профессионализм планированием преступлений. А так как профессионалы они были никчемные, то попались быстро. После этого случая у Ушакова возникло чувство, что ему в душу наплевали.