Наше дело — табак

Рясной Илья

– Не так... Он меня продал. Он, давно уже с головой не дружит. Но сейчас совсем слетел с резьбы... Надо его остановить. Тут мы союзники.

– Только тут, Кореец. Хочу, чтобы ты это запомнил.

– Я помню... Насколько я просек, этого гаденыша Шамиль давно перекупил. Пробитый наверняка ему исправно барабанил про все мои дела. Хорошо еще, я его к себе близко не подпускал, держал на коротком поводке, как цепного пса.

– Где ты, вообще, такое сокровище подобрал?
– полюбопытствовал

Ушаков.

– Друзья присоветовали. Говорили, что любые проблемы может урегулировать.

– И какие проблемы регулировал?

– Вот уж не знаю... Но чего он умеет, так это людей из всех видов оружия валить. Кое-чему его в армии научили. До остального своим умом допер.

– А тебе он в чем помог?

– Помог кое-кого на место поставить... Нет, без мокрухи...

– Тяжелая артиллерия.

– Хотите честно?
– Кореец помедлил, потом махнул рукой.
– Я его держал на крайняк.

– На такие дела, как разбор с Шамилем, - кивнул Ушаков.
– Поэтому и встретились?

– Мысли у людей разные в голове бродят. Но за мысли пока еще не судят, Лев Васильевич.

– И что?

– Он кое-кому еще помогал по специальности в ту пору, когда уже на меня работал.

– Людей стрелял?

– Думаю, что так.

– С твоего ведома?

– Ну что вы. Я же не синдикат киллеров. Я бизнесмен. И своим людям такого не позволяю. Он работал за свой страх и риск. И одного из моих парней на это дело подбил.

– Кого?

– Помните Богомола?

– Которого в перестрелке мои опера продырявили, когда Пробитый ушел?

– Точно... Они вместе на заказ подписались. И заказ выполнили.
– Кореец опять прокашлялся, грудь у него болела все больше и голова шла кругом.
– Я об этой их халтурке буквально несколько дней назад узнал.

– Что за заказ?

– На Сороку. Того табачного капитана, который наших капиталистов местных опустил.

– Нормально, - кивнул Ушаков. Новость была убойная.

– Как Богомол сдох, Пробитый в одиночку другой заказ взял, - не останавливался Кореец.
– Это продолжение того дела было.

– Заказ на Глушака?
– напрягся Ушаков.

– Верно.

– А кто заказывал?

– Понятия не имею. Да меня это не слишком и волнует... Меня волнует, чтобы эта погань оказалась в гробу или на нарах. Я его сам попытаюсь найти. Но у вас возможностей побольше.

– И чем поможешь?

– Вот набросал вам.
– Кореец полез в нагрудный карман кожаного пиджака и вытащил оттуда аккуратно сложенные вчетверо листки.

Ушаков взял их, развернул и удовлетворенно улыбнулся. Это была схема связей Пробитого, исполненная разноцветными ручками, с квадратиками, стрелками, номерами телефонов, кратким описанием

связей, адресами - сделано грамотно, хоть сейчас в оперативное дело. Некоторые связи были известны. Другие нет. В общем, с этим можно было работать.

– Чего брату своему родному информацию не передал?
– спросил начальник уголовного розыска.

– Это мой принцип, - твердо произнес Кореец.
– Семью в дела не вязать. Мы же не итальянцы.

– Правильно...

– Мой братан - честный мент. И я ему в этом не мешаю. Но и помогать не буду.

– По твоим прикидкам, где сейчас может быть Пробитый?
– Ушаков сложил листки и спрятал в карман.

– У него лежка где-то за городом.

– Землянка в три наката, - усмехнулся Ушаков.

– Что-то вроде...

– Надо его выманить оттуда.

– Кто бы спорил...

– Ты что дальше собираешься делать?
– посмотрел оценивающе на Корейца Ушаков, отмечая, что выглядит пахан неважно, приложило его сильно.

– Подожду, пока Шамиль скончается.

– А он что, болен?

– Болен. Отмороженностью. Болезнь эта смертельная. А у него последняя стадия... Недолго ждать осталось. .. А потом поглядим.

– Мой совет, Кореец. Бросай ты все это, пока не поздно. И уматывай за бугор.

– Поглядим. Поглядим.
– Корейца качнуло, он почувствовал сильное головокружение - последствие контузии. Едва удержался на ногах.
– Ладно, пожалуй, пойду. .. Здоровье уже не то.

– Давай, Кореец, - кивнул Ушаков, повернулся и быстро зашагал по аллее.

Глава 8 В ЛАПАХ У ГОЛУБОГО

То, что Макс голубой, было видно невооруженным глазом. Он сладко причмокивал, когда волосы клиентки ложились как задумано, покачивал головой, томно шутил. У Лены по некоторым оговоркам создавалось впечатление, что женщин Макс в целом ненавидит, но исключение делает для их волос.

– Так, тут подправим... Тут приберем, - щелкал он ножницами, улыбаясь блаженно. Лене казалось, что сейчас он впадет в экстаз.
– Еще чуть-чуть...

Колдовал он воодушевленно, его пальцы, тонкие, музыкальные, летали быстро и точно. Он играл ножницами и расческой, как скрипач-виртуоз играет на своей скрипке.

Лена с каким-то мазохистским удовлетворением смотрела в огромное зеркало напротив парикмахерского кресла, как ее шелковистые, красивые локоны осыпаются к подножию парикмахерского кресла.

– Нравится?
– улыбаясь, спрашивал Максим.

– Пока не очень.

– Правильно. Потому что пока у тебя, голубушка, на голове сплошное уродство... Но сейчас оно превратится в свою противоположность - красоту... Ты не просто меняешь прическу. Ты меняешь себя. Ощущение своей личности в мире...