Наше дело — табак
Шрифт:
– Ну, начинаем, друзья, - сказал Полонский, когда в поле видимости на горизонте возникла одинокая двухэтажная с островерхой крышей гостиница.
Выслушав рапорта о выдвижении на позиции, начальник криминальной полиции отдал приказ о начале захвата.
...Получилось все совсем не так, как мечталось, а наоборот - как опасались. Залетев в отель, полицейские со смаком вдавили мордой в пол хозяина, прошлись по его ребрам башмаками в стиле русских коллег. Кроме хозяина, колошматить оказалось некого - там были только в основной своей массе крепко поддавшие и со всем смирившиеся морячки.
– Где бандиты?
– заорал Гринев, за плечи встряхивая в дугу пьяного боцмана,
– Ик, - икнул тот.
– Волной смыло.
– Чего?
– Смылись... Чего, менты, что ли?
– Менты.
– Здорово, родимые.
– Боцман поднялся, распахнул объятия, но промахнулся.
– Давно смылись?
– не отставал Гринев.
– С полчаса назад.
– Боцман снова икнул, мутно глядя по сторонам.
– Вдруг снялись и уехали.
– Прекрасно, - кивнул Полонский, и лицо у него было при этом, будто он хины объелся.
Узнав, на чем отбыли бандиты, он кинулся к рации в своем "Форде", связался с дежуркой и начал раздавать указания. Ушакову нетрудно было представить, как сейчас вводятся в действие планы по перехвату, перекрываются дороги, ориентируются пограничники.
Переведя дыхание, начальник криминальной полиции с унылым видом устроился на стуле в баре, кивнул хозяину:
– Пива.
Хозяин, изрядно помятый, заискивающе улыбаясь, из бочки налил гостям в объемные глиняные кружки немецкого пива.
– Действительно, братья славяне, много у нас общего,- язвительно произнес Ушаков..
– Лучше, когда общие достоинства, - поморщился Полонский.
– Не скажи. Недостатки роднят еще крепче... Ситуация была предельно ясна и до слез знакома. Каждый морячок приносит Корейцу в среднем по полторы тысячи долларов, а если учесть, что экипажи возвращаются в Полесск постоянно, некоторые насчитывают по семьдесят человек, доходы получаются более чем солидные. И наверняка немалая их часть идет на подкуп различных должностных лиц, в том числе и польских. А продажность в польской полиции - явление хотя и не поголовное, но достаточно широко распространенное. Так что подручных Корейца о рейде полиции предупредили с завидной оперативностью. Полицейские еще усаживались в машины, а бандиты уже делали ноги... Через час пришло сообщение:
– Задержана автомашина "Москвич" с двумя гражданами Латвии и одним гражданином России. В салоне обнаружено два пистолета "ТТ".
...В участке отдыхали двое латышей, обладавших внешностью типичных представителей этой нации. Там же горевал и грузин Ваха - мастер спорта по борьбе, из ближнего круга Корейца. В бригаде Ана был полный интернационал.
– Ваха, - развел руками Ушаков, заходя в комнату, где на привинченном, по всемирным стандартам для таких помещений, к полу табурете сидел грузин. Приятно встретить земляка на чужбине. Какими судьбами?
– Не знаю, за что взяли, - пожал могучими плечами Ваха.
– В Варшаву ездил, да. Задержали поляки, да. Что такое, да?
– Влип ты.
– Гринев присел напротив него.
– По уши в дерьме. И не выбраться тебе, Ваха, без нашей помощи.
– Какой помощи?
– насторожился грузин.
– Ты рассказываешь, как тебя Кореец на работу на польскую землю посылал, проинформировал Гринев.
– Глядишь, не червонец за бандитизм, а трешник условно за хулиганство получишь.
– Не, - покачал головой Ваха, даже из вежливости не тратя времени на обдумывание предложения.
– Что говоришь такое, да? Не сегодня на свет родился. Я скоро выйду. Гадом буду, выйду. Адвокат, да. Деньги, да. Поляк деньги любит. Кореец длинный
Ушаков кивнул. Что же, скорее всего так и будет. В лучшем случае поляки продержат Ваху с полгода в тюрьме, будут проводить вялые следственные действия. Потом увидят, что с доказательствами туговато, поскольку их никто и не стремился добыть, арестованного отпустят, а дело направят в Прокуратуру России, чтобы русские привлекали своих граждан к уголовной ответственности сами. Из Прокуратуры дело отправится в Следственный комитет МВД. Там оно проваляется еще полгода, пока будут искать переводчика, чтобы сделать письменный перевод. Потом дело направят по месту жительства обвиняемых. Там следователь, чертыхаясь, примет его к производству и увидит, что потерпевших ему собирать по всей России, поскольку мариманы обычно из разных ее концов, и что работы там непочатый край, и что это всего лишь одно дело из сорока в его сейфе. А потому, поразмыслив, просто сунет папку в сейф, написав справку, что обвиняемый скрылся от следствия, в то время как обвиняемый живет спокойно на съемной хате и занимается тем, чему учили, - бандитизмом. Но если даже случится невероятное и поляки доведут дело до суда, то сроки у них гуманные. Притом обидели не русские граждане польских, а русские русских, а это их личное дело. Так что срок будет символичный, скорее всего условный. Вот и выходило, что Вахе колоться незачем. И он сам прекрасно понимает это.
Вновь Ушаков подумал о том, что с русским бандитом никто в мире не может бороться. С ними способен бороться только наш голодный мент, которому хоть немножко развязали руки. Да вот только руки в последние годы менту не развязывают, а вяжут все крепче и крепче.
– Вот свинство, - воскликнул Гринев, когда вечером их машина двигалась в сторону России.
– Считай, сорвался Ваха с крючка.
– Игрушки это все. Надо брать Корейца на своей территории, - сказал Ушаков.
– Крепко брать, чтобы не выскользнул змеей.
– Крепко, - хмыкнул Гринев.
– Он у Управления по оргпреступности в разработке уже который год? Чего эти балбесы его крепко не берут?
– Вопрос риторический. Они не берут, мы возьмем, - произнес Ушаков многообещающе.
Глава 8. КУРЯТНИК
Из женских клубов Полесска "Афродита" считалась самым престижным. Точнее, это был курятник, куда "новые русские" и чиновная братия отправляли одуревших от безделья в четырех евроремонтных стенах своих жен. Чтобы те на других куриц посмотрели, себя показали, покудахтали всласть да почистили бы крылышки маникюр, прическа, солярий, бассейн. Ну а главное, похвастались бы всласть друг перед другом, без этого никакие деньги не в радость, кто там детеныша в детсад в Англию отправил, кому муж "мере" цвета "мокрый асфальт" подарил, у кого новое бриллиантовое кольцо, кто только что вернулся из кругосветного путешествия на дорогом суперлайнере, а кто отстегнул тридцать тысяч долларов за вступление в московский гольф-клуб.
Лена Колпашина потянула через соломинку коктейль "Афродита" - фирменное местное угощение, поставила бокал на подставку, руки у нее слегка тряслись.
– Еще закажем?
– спросила Вика Сапковская, поболтав ногой в воде. Бассейн был отделан голубой плиткой, так что вода в нем тоже казалась ярко-голубой. Ее бокал уже дано опустел.
– Не хочу, - произнесла вяло Лена.
В бассейне было еще трое молоденьких, будто с одной распродажи, "новорусских" жен. Вика и Лена были куда старше их - им перевалило недавно за тридцать, ветер уже в голове не гулял, как раньше, да и пришли они немножко из другого времени, так что, глядя на этих девчонок, Лена ощущала, что между ними пропасть.