Наше море

Дубровский Владимир Георгиевич

–  Огонь по прожектору!
– скомандовал командир катера лейтенант Норинский, и комендоры точной наводкой ударили по нему. Прожектор погас. Тогда Норинский, пользуясь темнотой, вплотную сумел подойти к высокому молу,

Командир катера Норинский стоял на мостике. Свистели пули, шипели осколки.

Десантники с нетерпением ждали момента, чтобы выскочить на мол и ринуться в атаку. Но каменный мол для катера был слишком высок. Тогда Н. Монаков, курсант, плававший на катере, сумел взобраться на мол, принял и закрепил швартовы.

–  Одна особенность боя

вот уже много лет остается для меня загадкой, - вспоминал впоследствии Норинский.
– Казалось бы, я не отнимал рук от рукояток машинного телеграфа, но, придя в Геленджик после высадки десанта, обнаружил, что из трех рукояток телеграфа две пробиты пулями, а у меня нет даже царапины…

Жестокий бой шел и на левом фланге высадки десанта, на побережье, от мыса Любви до корня западного мола, и у пристани Каботажная, где катера капитанов 3 ранга Державина и Сипягина высаживали 255-ю бригаду морской пехоты,

У западного мола к берегу устремился катер 0102 старшего лейтенанта Семена Яковлевича Верещака. Он только проскочил ворота порта, когда в кормовую часть попала мина. Осколком в грудь был тяжело ранен боцман старшина 1-й статьи Тарасов. Загорелась палуба. Пламя [132] охватило всю корму, угрожая боезапасу десантников. Старшина Обручников, мотористы Мишин и Колесников потушили пожар.

В 3 часа 17 минут командир приказал обрубить буксиры мотоботов, а сам продолжал движение.

Подойдя к Каботажной пристани, Верещак увидел, что она совершенно разбита. В воде плавали бревна и доски, ошвартоваться было негде. Жестокий огонь по урезу воды, где был пристрелян каждый метр, не давал возможности подойти прямо к берегу.

Три раза катер Верещака шел на стену огня и три раза отходил.

–  Десант все равно высадим!
– сказал Верещак своему помощнику лейтенанту Обухову.
– Помни приказ: «Десант высадить при любых условиях!» Пойдем к берегу в четвертый раз! Только вперед!

Под шквальным огнем артиллерии и минометов Верещак повел катер к берегу в четвертый раз.

Берег был уже близко, когда с треском и звоном катер осыпали автоматные очереди. Верещак как подкошенный упал возле машинного телеграфа. Пуля пробила орден Красного Знамени и партийный билет.

Обухов занял место командира. «Только вперед!» - вспомнил он слова Верещака. И катер сквозь завесу огня снова направился к берегу. Дважды еще возникал пожар от осколков мин и снарядов, падали раненые и убитые.

Когда катер, высадив десантников, отходил от берега, залпы немецких минометов и пушек снова накрыли его. Мина ударила в рубку, начался пожар. Осколки снаряда попали в бензоотсек, пробили цистерну, произошел взрыв. Из разбитой цистерны на деревянную палубу катера хлестал горящий бензин.

Моряки победили огонь. Катер своим ходом, но с приспущенным флагом вернулся в Кабардинку.

В этом же районе высаживал десант и катер 082 под командованием старшего лейтенанта Николая Осеева.

При подходе к берегу катер подвергся плотному артиллерийскому и минометному обстрелу. Один из тяжелых снарядов упал возле борта, по, к счастью, не разорвался.

Воздушной волной был сбит с ног и контужен командир катера Осеев, а сам катер накренился.

На мостик поднялся помощник командира лейтенант Морозов, но Осеев, едва придя в себя, снова занял свое [133] место. Из-за малых глубин катер не смог вплотную подойти к берегу, и тогда, чтобы помочь десантникам, с носа катера спрыгнул в воду старшина 2-й статьи Красиков. Рослый и сильный сибиряк, он уперся ногами в твердую землю и, намотав на руку швартовый конец, удерживал катер носом к берегу. Матросы сбросили с катера сходню, но она еле доставала до суши и своим концом уходила в воду. Там было уже мелко, но старшина 2-й статьи Румянцев стоял в воде и удерживал сходню, пока десантники сходили на берег.

Катер 082 благополучно высадил десант и отошел от берега. Осеев доложил по УКВ командиру отряда: «Задание выполнил. Десант на берегу».

Противник упорно дрался на берегу, удерживая под непрерывным огнем места высадки десанта. Но сторожевые катера каждую ночь прорывались в порт, перевозили пополнение и доставляли питание десанту.

Глухов почернел от усталости. Беспрерывные походы катеров под огнем противника изматывали матросов. И когда казалось, что люди уже втянулись в тяжелые бои, наступила развязка.

16 сентября на рассвете катера Глухова возвратились в Геленджик. На море, как всегда осенью, шла мелкая бесконечная зыбь. Появившееся над горами солнце оживило море.

Волны раскачивали стоящие у пристани катера; на них, кроме вахтенных матросов, никого не было видно. Моряки отдыхали после тяжелого похода. В это время дежурный по катерам увидел быстро идущего из штаба базы замполита Косидлова.

–  Где Глухов?
– не выслушав рапорт дежурного, торопливо спросил Косидлов. И вдруг, улыбнувшись, неожиданно обнял дежурного: - Победа! Новороссийск наш!

Вечером на всех кораблях слушали сообщение Совинформбюро. И каким родным и близким казался матросам торжественный голос Левитана! Вместе с сообщением о победе войск Северо-Кавказского фронта во взаимодействии с кораблями и частями Черноморского флота говорилось и о людях сторожевых катеров.

«В боях за Новороссийск отличились войска генерал-лейтенанта Леселидзе, моряки контр-адмирала Холостякова. [134]

Особенно отличились 318-я стрелковая… 393-й отдельный батальон морской пехоты капитан-лейтенанта Ботылева… 1-й Краснознаменный дивизион сторожевых катеров капитан-лейтенанта Глухова.

В ознаменование одержанной победы отличившимся в боях за освобождение города Новороссийска… 1-му Краснознаменному дивизиону сторожевых катеров… присвоить наименование Новороссийского и впредь именовать… 1-м Краснознаменным Новороссийским дивизионом сторожевых катеров.

Сегодня, 16 сентября, в 20 часов столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует нашим доблестным войскам, освободившим город Новороссийск, двадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырех орудий».

Последние бои на Таманском полуострове