Наше море
Шрифт:
К этому времени контр-адмирал Новиков, организовав траление, оставил за старшего Чугуенко, а сам возвратился в базу. В штабе его ждали неотложные дела большого соединения: наши корабли не только тралили, но и высаживали десант на Тамань, ходили в конвои и выполняли другие боевые задания. А главное - они готовились теперь уже к высадке десанта в Крым. С этой целью и предстояло траление фарватера от Новороссийска до Тамани.
Мин в Керченском проливе было множество: и якорных и магнитных. Фашисты сбрасывали их с самолетов, десантных барж и торпедных
Для траления в Керченском проливе был сформирован отряд из катерных тральщиков и мотобаркасов. Возглавлял отряд капитан-лейтенант Мацута, участник Новороссийского десанта.
. Штурман бригады Чугуенко, работавший на тралении с Мацутой, тепло отозвался о нем позже: «Хороший моряк и отважный офицер». И это соответствовало действительности.
Отряд этот должен был перейти в Анапу. А траление в Новороссийской бухте продолжалось…
Когда катера и мотобаркасы вышли из гавани в море, капитан-лейтенант Мацута приказал поднять сигнал «Приступить к тралению».
Командир отделения минеров Морозов закрепил буксирную часть трала на кормовых кнехтах. Всплеск за кормой - это минеры сбрасывают за борт тралящую часть. Старшина ловко и быстро готовит продолговатые, похожие на большую рыбу, красные буи, вместе с матросами крепит к ним оттяжки глубины и груза.
«Вот как надо работать с тралами!» - удовлетворенно улыбается Щепаченко, наблюдая за ними с головного катера.
– - Трал поставлен!
– поступают доклады со всех катеров.
Сейчас, в первые минуты траления, не только минеры, но и все, кто находится на верхней палубе, с волнением следят за буйками, скользящими за кормой. [149]
Много раз за время войны выходил на траление мин Щепаченко, но каждый раз, когда, поднимая бурунчики, идут, трепеща за кормой, красные буи, он снова волнуется.
И вдруг слышно легкое содрогание корпуса тральщика. Большой красный буй закачался, как поплавок, когда клюет крупная рыба. Значит, трал под водой встретился с миной.
– Мина в трале!
– уверенно докладывает Морозов. Продолжая наблюдать, Щепаченко потирает руки. Эта привычка появилась у него после ранения. Руки мерзли даже при небольшом холоде.
Все ближе и ближе сходятся друг с другом буйки. Трал натянут до отказа. И через несколько секунд вдруг далеко за кормой всплывает черная рогатая мина.
Спускают на воду резиновую шлюпку, и минеры-подрывники направляются к уходящей все дальше от тральщика мине.
А матросам на тральщике предстоит тяжелая работа. Кормовой лебедкой вручную выбирают из воды громоздкий скользкий трал и ставят новый патрон. После этого Основа сбрасывают трал в воду, и траление продолжается.
В Анапу пришли днем. Стояла поздняя осень. На набережной под ногами лежали пожухлые листья, над бухтой кричали голодные чайки, а любопытные мальчишки толпились на пристанях в ожидании первых пароходов.
В Анапе простояли два дня, тщательно готовясь к предстоящей операции. На тральщиках было известно, что гитлеровцы с крымского берега открывают
– Это напоминает севастопольские фарватеры, там тоже немцы не давали тралить днем!
– говорил Чугуенко командирам катеров перед выходом в море.
Тралить пролив решили по ночам.
В Керченском проливе, соединяющем два моря, гуляют осенние штормовые ветры. Погода неустойчивая: то подует холодный ветер и пойдет дождь, то вновь проглянет солнышко, то опять повиснет над проливом промозглый туман. [150]
К вечеру ветер утихает, море становится спокойным.
Из Анапы выходили перед наступлением темноты. За белыми бурунами неторопливо идущих тральщиков спешили мотоботы.
Снова в море, снова в поход! Солнце уходит на запад, и над полуразрушенной Анапой стоит золотой столб света. С причалов машут руками провожающие: старморнач, матросы и солдаты. Анапа - последняя тихая стоянка перед походом на траление минных полей в Керченском проливе. Там должны быть проложены фарватеры, чтобы наши десантные войска могли высадиться на крымскую землю.
По палубе головного катера от быстрого хода уже гуляет свежий ветер, но в узкой каюте, где разместился походный штаб отряда, еще сохраняются береговое тепло и уют.
Чугуенко все время на мостике.
– Ложитесь на курс!
– говорит он командиру отряда Мацуте и приказывает поднять сигнал «Построиться в строй пеленга». Катера приступают к тралению.
Незаметно море окутывает непроглядная темь. Катера уже в течение нескольких часов идут, не меняя заданного курса. Но командира отряда беспокоит другое: ведь катера идут без огней, порою не видя друг друга. Он запрашивает по линии, все ли в порядке, оказывается, два тральщика отстали.
Командир катера глуховатым голосом спрашивает!
– Будем стопорить ход?
Кивнув в ответ, капитан-лейтенант Мацута отдает приказание: «Стоп машины». Надо подождать отстающих.
Пока по линии передают приказание, к головному тральщику подходят, разводя волну, два торпедных катера. Это корабли охранения, следующие вместе с отрядом на случай встречи с немецкими десантными баржами и торпедными катерами.
Командир охранения капитан-лейтенант Рубцов докладывает в мегафон:
– Впереди по курсу вижу какие-то силуэты!
– И сразу же, дав ход, скрывается в темноте. Второй торпедный катер следует за ним.
«Еще новое дело», - думает Мацута и, обращаясь к сигнальщику, приказывает: [151]
– А ну-ка, Павлий, посмотри, что там такое!
Но, сколько ни вглядываются они в ночную тьму, ничего обнаружить так и не удается. Отдаленный гул моторов торпедных катеров постепенно затихает. Над морем и кораблями - ночная тишина.
Чугуенко, стоя на мостике, нетерпеливо поглядывает на часы - ведь до рассвета надо пройти Керченский пролив. По воде вдруг доносится звук взрыва и следом за ним - второго.