Наше море
Шрифт:
Флагманский штурман Чугуенко, как и многие моряки, знал, что у южной оконечности косы, у Таманского побережья, имеется промоина шириной всего пятьдесят метров. Вот в нее и направились тральщики. Немцы стреляли беспорядочно и ни в один катер не попали.
К Тамани подходили уже утром. Над степью поднялось оранжевое солнце, серый прибой беззвучно шевелился у берега, когда тральщики медленно входили на рейд.
В Таманском порту было безлюдно и тихо. Фарватеры здесь еще не были протралены, и корабли не приходили.
Вечером
Над кораблями стремительно пронеслись «илы», чтобы обрушиться на укрепления немцев на Керченском полуострове. Сверкнули разрывы зенитных снарядов. Донесся глухой гул взрывов. И снова все стихло. Тральщики приближались к заданному району.
Наступила ночь. Холодный ветер подул из пролива. И в это время на небольшой высоте, неторопливо, в тесном строю прошли самолеты У-2.
Находившийся все время на мостике головного тральщика Чугуенко услышал, как на палубе разговаривали матросы.
– Сейчас наши друзья устроят немцам побудку!
– сказал в темноте веселый, насмешливый голос.
– Да, вот немцы смеются: «рус-фанер», «рус-фанер», а они дадут им жару!
Темноту ночи разорвали прожекторы. Снова блеснули разрывы снарядов, и опять наступила темнота.
– Ну, сегодня немцам будет не до нас! Тралить можно спокойно, - уверенно сказал Щепаченко. [155]
– Возможно, - согласился Чугуенко.
– Нам бы только до рассвета поработать, и был бы порядок!
Прошлой ночью немцы чуть не обнаружили тральщики на минном поле: они включили береговые прожекторы, навесили осветительные бомбы и открыли частый артиллерийский огонь. Но катерные тральщики - небольшие суденышки, и беспокойные волны на море как бы прикрыли их. Потерь они не имели. Утром, когда пришли в Тамань, Щепаченко пошутил:
– Немцы сами помогают нам тралить. Устроили такую иллюминацию, что в проливе ночью было светло как днем!
Но сегодня немцы активности на море не проявляли. Видимо, их отвлекали налеты нашей авиации.
Вслед за волною холода, пронесшейся с Азовского моря, снова начал моросить дождь. Небо и вода в проливе сделались черными, с мостика не видно было даже носовой части тральщика. Чугуенко с беспокойством думал о трудностях траления в такую беспросветную, темную ночь. Когда шли вдоль таманского берега, слышен был шум прибоя и изредка мелькали на суше огоньки грузовых машин.
В полнейшей темноте Чугуенко сам, по штурманской привычке, определял место тральщика, вел вперед корабли, ориентируясь по едва заметным очертаниям берега.
В полночь, придя в заданный район, тральщики приступили к работе. Первыми вышли на минное поле плоскодонные мотоботы. Эти маленькие суденышки недавно были переоборудованы для траления мелкосидящих мин. Матросы перенесли
Ночное траление началось. Первая подсеченная мина всплыла за кормой. Решили ее подорвать, на резиновой шлюпке к ней пошел мичман Рябец.
Взрыв мины вспышкой огня расколол черное небо. На керченском берегу беспокойно вспыхнули и погасли прожекторы.
– Вот что, - предложил Щепаченко, обращаясь к Мацуте и другим офицерам, собравшимся возле мостика на [156] палубе тральщика, - давайте мины пустим по волне. Ночью с ними возиться опасно, да и немцев всех взбудоражим. Ветер дует от Тамани, и волны бегут на керченский берег, они и мины туда понесут!
На этом и порешили.
Траление якорных мин ночью для большинства офицеров и матросов было делом новым и неизведанным.
Новая работа особенно увлекала Щепаченко. Офицеры и матросы по всем вопросам траления обращались к нему, как будто он знал рецепты на все непредвиденные случаи. И если Щепаченко иногда и не знал, как правильно поступить, то виду не подавал. Все равно надо находить выход из, казалось бы, безвыходного положения. Надо было поддержать в людях веру в успех, чтобы работа у них спорилась.
Были и другие причины, заставлявшие форсировать работу. Днем Чугуенко получил радиограмму от командира бригады Новикова, в которой тот сообщал, что командующий флотом требует закончить траление фарватеров и подходов к Керченскому полуострову к середине октября. Приближались сроки, когда десантные корабли должны будут устремиться к берегам Крыма.
В эту ночь траление шло успешно. Катерный тральщик 102 мичмана Прищенко уничтожил девять мин. Казалось, что экипажи тральщиков уже полностью приноровились работать в ночной темноте при небольшой волне и ветре. Все шло удачно и споро, и люди стали забывать о грозившей им на каждом шагу опасности, как вдруг сигнальщик Зеленый необычно громким голосом доложил:
– Прямо по носу мина!
Старшина Бугаев, не ожидая команды, положил руль на борт, и плавающий черный шар, в темноте казавшийся огромным, проплыл на волне мимо борта тральщика.
На тральщике все облегченно вздохнули. Оказывается, как бы слаженно ни шла работа, нельзя ни на минуту забывать, что корабли находятся на минном поле.
Уже перед рассветом сигнальщик головного катера Павлий заметил впереди по носу корабля два темных силуэта. Тральщик находился на северной кромке протраленной полосы и уже собирался повернуть на юг.
– Неизвестные корабли идут, на сближение - доложил Павлий. [157]
– Вижу, - ответил капитан-лейтенант Мацута, стоявший рядом с командиром катера, соображая, что предпринять.