Нашествие хазар (в 2х книгах)
Шрифт:
Царь египетский повелел (тогда) повивальным бабкам евреянок, из коих одной имя Шифра, а другой Фуа, и сказал им: «Когда вы будете повивать у евреянок, то наблюдайте при родах: если будет сын, то умерщвляйте его, а если дочь, то пусть живёт».
А потом, помнишь, Неофалим, царь Египетский призвал повивальных бабок и сказал им: «Для чего вы делаете такое дело, что оставляете детей в живых?» Повивальные бабки сказали фараону: «Еврейские женщины не так, как египетские, они здоровы, ибо прежде нежели придёт к ним повивальная бабка, они уже рождают».
– Да будет благословение Яхве с нами
– воскликнул первый советник хазарского кагана.
– Будет!
– повторил богослов Зембрий и бросил в вазу обглоданную кисть винограда.
6
– Доброслав, знаю, живёшь ты с женой и сыном на кумирне у жреца Родослава, в мурье [270] … Пока лето - ещё ничего, а Зимерзла нагрянет - оцепенит природу, опояшет её тремя морозными обручами, небось, зубами нащёлкаетесь от холода… А я тут в ковнице живу, с космачом на пару. Привёз его из лесу махонького, обучил качалку на мехах вниз-вверх дёргать, вот он мне в горне огонь и раздувает… На-ка, ломака, кусок хлеба тебе за работу, поешь, - кузнец сунул медведю полковриги. Тот, стоя, не опускаясь на передние лапы, взял её в пасть, заурчал от удовольствия…
[270] Мурья– землянка с выложенными изнутри по стенам брёвнами.
– Пестун [271] ещё…
Кузнец - тот самый ражий детина, который два года назад ковал для Бука железный доспех; за то время, что виделись, сильно сдал - гибель жены и дочери старили его безо времени. Хоть и погибли они давно.
«Если б знал, что тиун, принёсший беду в твой дом, бывший муж Аристеи-Насти, которая живёт со мной со своим полугречаненком, вряд ли позвал бы нас в свой дом… Эх-ма, жизнь наша развесёлая-удалая, пеплом-печалью посыпанная!..» - вздохнул Клуд и сказал:
[271] Пестун– молодой медведь, а старого зовут пестом.
– Спасибо тебе, только зимы мы дожидаться не будем… Уедем скоро.
– Снова?
– удивился кузнец.
– Ты же в тот раз, бросив наше селение, отправился неведомо куда; думали, если вернёшься, то с поживой…
– Ну и что же?! С поживой и есть - с женой и сыном. Благодарю ещё раз за доброе предложение, за ножи и наконечники для стрел, что наточил, за доспех моему Буку, который подправил. Не знаю, увидимся ли теперь ещё когда-нибудь…
– Ну, будь здоров, Доброслав!
– И ты будь… И космач пусть живёт и помогает тебе.
– Добре.
На том и расстались…
Доброслав нёс железный собачий доспех; хоть и неловко было - колчан со стрелами ещё висел на плече, да чехол для ножей торчал из подмышки, но улыбался своим приятным мыслям. О доме, который всего лишь землянка, где коротает с ним последние дни перед поездкой в Киев любимая
«Так это она на свою родину подалась… - предположил Клуд.
– На берега рек Тетерев, Случь и Горыня, где обитает племя её…
А мне нужно к Род ос лаву, отдам ему жезл. И скажу о дочери, что живёт в Константинополе. Хорошо живёт… Замужем за богатым ромеем. О том, что Иктинос был её мужем, говорить не буду… И сообщу, что внуки у Родослава есть. Пусть старик порадуется…»
Но как пришлось удивиться Доброславу, когда на капище Световида в жилище верховного жреца встретил Настю и её полугречаненка-сына.
– Аристея! Настя!
– счастливо вскричал Доброслав, когда узрел красивую древлянку.
– Теперь я только Настя!
– тоже от счастья засветилась молодая женщина.
– Я уже поклонялась богам на капище Родослава, и они вняли моей мольбе…
– Какой?
– спросил Клуд.
– Чтобы я встретилась с тобой ещё до отъезда в Киев!
– Ты собралась в Киев?
– снова удивился Доброслав.
– Да. Может быть, ты знаешь, что погиб тиун?.. Только прошу тебя - не говори об этом моему сынишке… Он думает, что отец уехал в Константинополь, а когда вернётся - никто не ведает…
– Люблю тебя, моя голубка!
– Доброслав обнял красивую Настю, поцеловал её крепко в губы.
– Два года мечтал увидеть тебя… И вот свиделись! Спасибо Световиду, он главный бог на этом капище. Он бог на все четыре стороны света, моя любовь! На все четыре стороны… Запомни и молись ему! А завтра мы принесём в жертву трёх белых и трёх черных голубей. Я покажу, как сие делается, и тебе, и твоему сыну… Который станет скоро моим… Так ведь?!
– Хорошо, мой любый. Хорошо…
Вот они и свиделись - Доброслав Клуд и ставшая опять язычницей древлянка Настя, которая больше уже не откликнется на греческое имя Аристея…
Конечно же, при встрече с Родославом Клуд поведал о Мерцане так, как и задумал, умолчав, что Иктинос был её мужем… Но не забыл верховный жрец Световида об этом злом человеке, спросив о нём и напомнив о том, что должен был он понести заслуженное наказание…
– Именно - заслуженное… А что мог заслуживать негодяй, по чьей вине погибли безоружные люди, а капище их богов подверглось разграблению?..
– в свою очередь взволнованно поставил вопрос Доброслав.
– Ужасной смерти!..
– словно клятву произнёс старик.
– Он принял её.
– Значит, ты отомстил ему?
– предположил жрец.
– Может, и не совсем я. Но не без моего участия…
– Понимаю…
– Наши люди посадили Иктиноса на деревянный горшок с крысами, и они выели у него внутренности.
– Да, жуткая кончина…
– Но справедливая, - уточнил Клуд и подробно изложил жрецу и Насте, как и где всё произошло. Об этом ему в своё время красочно рассказал Дубыня, который получил новое имя Козьма и женился на сестре Леонтия.