Нашествие хазар (в 2х книгах)
Шрифт:
Вышата вылетел из-за холма и обнаружил нацеленное на него блестевшее на солнце острие копья; Мышастик прянул вбок, и воевода хватил с левой руки шестопёром по древку, которое разлетелось в щепки, а с правой рубанул мечом по голове в кожаном шлеме хазарина, плосколицего, безбородого и, как показалось боилу, совсем безбрового, с узкими тёмными щёлками вместо глаз. Тут жеребец Вышаты прыгнул вперёд, встав на дыбы, и ударил передними копытами в бок белой кобылы, на которой сидел Суграй. Она присела на задние ноги и, если бы на помощь десятнику не пришёл Азач, то погиб бы от крепкого удара неумолимой в сражении руки русского воеводы. Азач сзади стукнул булавой боила по шишаку его железного шлема, и грузное тело Вышаты сразу осело в седле. Суграй успел схватить
Уцелевшие русы бежали, раненых хазары взяли в плен. В их числе оказался воевода. Спешившись и сняв с седла Вышату, положили его на землю, а его жеребца, тихо ржавшего, ещё не остывшего от схватки, отвели в сторонку. Воины начали восхищаться им… Но Азач приказал скорее забирать пленных и их коней и скакать обратно: русы, пополнив ряды, обязательно должны вернуться и отбить своего важного господина, если вовремя не покинуть место сражения…
Так оно и случилось - усиленная стражниками дружина во главе с Ладомиром вынеслась из-за валов, но никого, кроме убитых, не обнаружила… Аскольд проклинал себя за то, что не углядел и отпустил от себя дорогого ему воеводу.
– Вот беда!
– громко сокрушался он после того, как старший дружинник обо всем ему доложил: - Что мы в Киеве скажем?!
– Как стемнеет, княже, сам поведу бойцов в разведку.
– Ладно, попробуй.
Но из разведки Ладомир вернулся ни с чем: успели хазары увезти Вышату в ставку кагана.
Завулон, посмотрев на воеводу, сказал Азачу:
– Вижу, не простая птица… Как очухается, приведи ко мне.
Суграй тем временем нашёл шамана-целителя, тот наложил на голову и рассечённый лоб русского боила повязку из какой-то мази, и Вышату поместили отдельно от других пленников в одной из глиняных мазанок без окон; вместо них на уровне пояса были проделаны прямоугольные отверстия. Приставили к двери караульного, наказали следить, а как пленный придёт в себя, доложить, жеребца Мышастика загнали в стойло, расположенное неподалёку от мазанки.
К утру сознание вернулось к воеводе: мазь шамана, видимо, сделала своё дело - голова побаливала только чуть-чуть, но уже ясно воспринималось происходящее… Затекли, правда, руки, связанные сзади. Воевода поднялся с кучи несвежей травы, подошёл к одному из отверстий в стене. Увидел разбросанные по степи кущи, сделанные из зелёных древесных веток. В каждой куще жило сейчас по две-три семьи, исповедовавших иудаизм; в молодости Вышате пришлось пожить некоторое время при дворе кагана - тогда ещё правил Ханукка… На праздник Кушей он со своими царедворцами выезжал на один из островов в устье Итиля возле Джурджанийского моря, взял с собой и послов из Киева. И молодой Вышата с любопытством наблюдал, как иудеи встречают свой праздник, и уже с тревогой, как приносят жертвы, так как среди них были и человеческие, в основном из числа язычников и христиан, ранее приговорённых к смерти…
Поэтому воевода сразу отыскал глазами стоящий, как и тогда, у входа в скинию [280] жертвенник со священным огнём, который постоянно поддерживался на время праздника. Жертвенник представлял из себя шестигранник, квадратный сверху, пять локтей с каждой стороны и в высоту - три, совершенно пустой внутри, сделанный из дерева ситтим [281] и обшитый листовой медью. Из такого же дерева крепились по углам роги, тоже забранные в медь, к которым привязывались жертвенные животные. Сюда приводили и обречённых на гибель людей…
[280] Скиния– переносной походный храм в виде палатки.
[281] Ситтим– дерево из породы акаций, гибкое, но очень твёрдое, употребляемое иудеями на постройку скинии и утвари к ней.
По
Здесь стояли горшки, куда собирали кровь жертв, коей кропили роги и стенки жертвенника. На его северной стороне жертва обычно закалывалась, тут же она рассекалась на части. Священник сжигал только жирные куски, остальное мясо шло в шесть - по числу концов иудейской звезды - костров, которые горели вне того места, где проходил праздник…
«Ишь, повязку наложили… Захотели выходить… А не готовят ли они меня того… в жертву?!
– мелькнуло в мыслях Вышаты.
– Если придут за мной, притворюсь, что без памяти…»
Тут он услышал пение, и вскоре перед очами воеводы возникло красивое зрелище: из зелёных кущей показались люди в нарядных одеждах. Они держали в руках ветки и размахивали ими в воздухе [282] …
Пели и плясали, приближаясь к столам, уставленным бузой и хмельными напитками. Через некоторое время послышались весёлые возгласы: Ваше здоровье!» и пожелания: «Дай Бог до ста двадцати лет!» [283]
[282] Этот магический обряд исполняется иудеями на Ближнем Востоке до сих пор, но они держат в одной руке пучок растений - лулев, состоящий из пальмовой ветви, перевязанной тремя ветками вербы, а в другой руке - эсрог - плод наподобие лимона; махание лулевом означает вызывание ветра и дождя, а показ эсрога говорит об окончании сбора плодов земных и символизирует плодородие.
[283] Согласно Библии «дни человека определены в сто двадцать лет». Отсюда широко распространённое пожелание у евреев жить до 120 лет.
Вышата снова выглянул. Караульного у двери не оказалось, убежал пить бузу. Можно было бы и вылезти из мазанки, но со связанными руками в толпе не затеряешься… И тут увидел воевода пасущегося совсем рядом Мышастика. «Вот удача!
– не поверил своим глазам Вышата.
– Только бы караульный не вернулся! Да он же думает, что я всё ещё без сознания!.. Поэтому и убежал. К тому же у столов идёт настоящее разгулье, и уж никто ни на кого не обращает внимания…»
Бойл тихо позвал жеребца. Тот поднял голову, прислушался и подошёл к мазанке. Вышата встал спиной к отверстию и шепнул коню: «Губы в ладони!» Почувствовал, как тёплые губы животного уткнулись в кисти рук: Мышастик стал жевать верёвку на запястьях, и вскоре воевода смог освободиться от неё…
«Иди!» - сказал он коню-умнице. Тот отошёл и встал на краю оврага, к которому и выходила задняя часть мазанки. Бойл вылез, огляделся и снова позвал Мышастика. «Жаль без седла ты!
– подумал Вышата, погладил морду жеребца и поцеловал.
– Выпустили из стойла, а узду с поводьями с тебя так и не сняли… Знать, боги и сегодня на моей стороне… Благодарю вас!»
Воевода сел на коня. Когда оказался рядом со Змиевыми валами, остановился.
К нему бежали стражники.
Рассказывая потом о своём побеге, Вышата и сам дивился той лёгкости, с которой ему удалось тогда улизнуть, и приходил к одному и тому же выводу: «Помогли боги предков». Но в присутствии Аскольда грек Кевкамен высказал другое суждение:
– Ты говорил, Вышата, что вспоминал свою бедную жену, умершую при родах… Вот её-то святая душа и молила за тебя Господа нашего Иисуса Христа… А так как ты человек доброго разумения, он и защитил… Благодари этого Бога, воевода, и жену благодари!
– Какую глупость несёшь ты, грек! Она же - идолопоклонница…
– Ну и что ж!..
– Сердился Кевкамен.
– Неважно в каких богов на земле твоя жена верила…
Только душа её светлая голубкой улетела на небо к Господу Богу, и Сын Его Иисус Христос принял.