Нашествие
Шрифт:
– Ничего серьезного, говорите? Тогда вас действительно необходимо инспектировать - уж слишком вы выделяетесь на общем фоне.
– Хм, мне как-то это не приходило в голову, - Ронкетти усмехнулся. Неужели мы так хорошо смотримся со стороны?
– Со стороны все здесь хорошо смотрятся. Пока не станешь вникать в их дела глубже, все смотрятся просто прекрасно. Если не считать, конечно, того, что выполнение проекта близко к срыву, - я повернулся, налил себе полстакана воды и выпил маленькими глотками. Но неприятный вкус во рту сохранился.
– Со стороны даже на Каланде дела идут прекрасно. Но я бы очень удивился после всего, что успел увидеть, если
– Вы что же, хотите, чтобы я сам покаялся в грехах? Так вас следует понимать?
– Да нет, это, пожалуй, уже ни к чему. Просто поясните для начала, как именно попадает бета-треон в атмосферу?
– Фильтры несовершенны, - Ронкетти улыбнулся одними губами и выжидательно посмотрел на меня. Наверное, наверняка даже, за этим его ответом стояло нечто большее, чем просто констатация факта. И он ждал неизбежного следующего вопроса, ответ на который был уже заранее заготовлен. Но мне не хотелось ни о чем думать и ни о чем догадываться, мысли, как парализованные, едва ворочались в голове. Единственное, о чем я думал, не мог не думать, права не имел не думать - это о том, как мне вырваться отсюда, под каким благовидным предлогом вынудить его дать мне вездеход или флаер и отпустить меня на все четыре стороны. Но предлога пока не находилось, и надо было продолжать играть свою роль - роль простого наблюдателя, дослужившегося лишь до звания инспектора третьего ранга. С трудом я сосредоточился - это потребовало почти физических усилий, так, будто пришлось мне поднимать огромную тяжесть - привел мысли в порядок и задал-таки тот вопрос, которого он ждал:
– Раз несовершенны фильтры, то почему же здесь нет жизни?
Он ответил не сразу. Отвел глаза, поиграл пальцами по сенсорной панели, высветив зачем-то общие сообщения по базе. Потом сказал:
– Знаете, инспектор, что меня больше всего удивляет? Больше всего меня удивляет то, что вы первый, кто задал мне этот вопрос.
Он встал, подошел к стене и, включив круговую проекцию, стал задумчиво смотреть на окружавший нас ландшафт. Солнце все еще стояло почти в зените, не отбрасывая ни единой тени, вершины ближних барханов, заслонявших горизонт, слегка курились мелким песком, и ничего живого не было вокруг. Я не сразу понял, что это не было проекцией окрестностей биостанции - только когда осмотрелся по сторонам и не увидел ни пластиформовых дорожек, ни резервного купола. Видимо, это был вид, даваемый монитором, установленным где-то в пустыне, и безжизненная эта картина мгновенно повергла меня в жуткую тоску. Хотя, казалось бы, куда уж дальше тосковать мне, который знал теперь все и который совершал поступки, расплатиться за которые вряд ли удастся даже ценой жизни? Куда уж дальше тосковать?
– Так почему же все-таки здесь нет жизни?
– снова спросил я, чтобы хоть как-то отвлечься.
– Только потому, - ответил Ронкетти не поворачиваясь.
– Что мы постоянно обрабатываем все вокруг биофиксатором. Только потому, инспектор, только потому, - он выключил проекцию так же внезапно, как и включил, резко повернулся ко мне.
– То, что вы только что видели, еще полгода назад было покрыто лесом. Нормальным живым лесом, вы понимаете? И нам, которые пришли сюда только для того, чтобы изучать этот лес, изучать это чудо, равного которому я не видел, уж можете мне поверить - нам пришлось убить его.
– Почему?
– спросил я. Вопрос вырвался машинально. Я не хотел вникать во все это, мне не было теперь дела до всего этого, но мозг мой работал почти инстинктивно, и я почти
– Почему? Да просто потому, инспектор, что старые источники уже не дают больше бета-треона. Они иссякли после того, как мы уничтожили жизнь вокруг них, и нам постоянно приходится наступать и наступать все дальше на лес. Но никого там, - он кивнул наверх, - это все не волнует. Они озабочены только тем, чтобы мы давали бета-треон, никто не интересуется ценой, которую за это приходится платить, - он снова сел на место, мрачный и какой-то нахохленный.
– А вы сообщали об этом?
– Сообщал. Да что толку сообщать - будто они и так не знают? Отчеты готовим - ежемесячные, ежеквартальные, ежегодные. Научную работу даже будто бы ведем. Научная работа называется - разрабатываем новые модификации биофиксаторов после того, как старые перестают действовать. Слово-то какое выдумали - биофиксатор. Отрава, самая обыкновенная отрава. Самих же себя обманываем. И это еще называется биостанция. Тьфу!
– А зачем вам вообще он потребовался, биофиксатор этот?
Он посмотрел на меня как на младенца. Вздохнул. И молча, без комментариев показал, что происходит с фильтром, поставленным для получения бета-треона из источника, если вокруг источника сохранилась жизнь. Это впечатляло. Я, в общем, знал, что организмы Кабенга способны на многое, но такой эффективности и слаженности в устранении помехи как-то не ожидал. Всего три-четыре часа, и фильтр, защищенный керамитовой оболочкой, без следа растворялся в луже едкой слизи, выделяемой, казалось, всеми окружавшими источник организмами. Через сутки все выглядело так, будто фильтра никогда не существовало.
– Вот так мы тут и работаем, - сказал Ронкетти после продолжительного молчания.
– И по отчетам у нас все в порядке. Как и у остальных. Только вот этот порядок скоро нам боком выйдет, - я ничего не ответил и он после некоторого молчания спросил: - А как дела на Туруу, инспектор?
– Что вы имеете в виду?
– Когда они достигнут Резервуара?
– Говорят, что со дня на день.
– Ну это они уже полгода как говорят, - сказал он с досадой.
– А как по-вашему, долго еще?
– Я же не специалист. И я был там совсем недолго. Вы, наверное, лучше меня способны разобраться в ситуации.
– Я-то способен, да у меня с тех пор, как ввели режим А, нет доступа к их информации. Ну да ладно, не о том речь. Я вот о чем хочу вас... попросить, что ли. Вы ведь, я слышал, скоро улетаете. Так вот, когда вы там, наверху будете докладывать о положении дел на Кабенге, скажите вы им, что еще месяц, максимум два - и нашу биостанцию придется эвакуировать. И я не уверен в том, что это не придется сделать раньше. Я вообще ни в чем уже не уверен - даже в том, удастся ли нам отсюда выбраться?
– У вас что, есть основания так думать?
– спросил я, разом собравшись. Я почему-то совсем не удивился тому, что здесь тоже, как и на Туруу, как и на Каланде надвигалась катастрофа. Подсознательно, несомненно, я ждал этого.
– Основания? Да, у меня есть основания. Больше, чем достаточно. Если бы бета-треон пошел на Туруу сегодня, я немедленно отдал бы распоряжение о начале эвакуации. И я так и так отдам это распоряжение через месяц или два, в зависимости от ситуации и независимо от того, пойдет ли бета-треон из скважин на Туруу или нет. Но я хочу, чтобы наверху знали об этом.