Наши мистики-сектанты. Александр Федорович Лабзин и его журнал "Сионский Вестник"

Дубровин Николай

Этот путь приводит мистиков к полному безразличию вероисповеданий и к убеждению, что христианство существовало от сотворения мира, и что не было ни язычников, ни идолопоклонников. Мистики делили церковь на внешнюю и внутреннюю и, не признавая значения первой, видели спасение во второй. Только нерукотворный храм, находящийся в душе каждого и обитаемый самим Христом, может чрез него привести к беседе с Богом-Отцом.

В сентябрьской книжке «Сионского Вестника» 1817 года [296] , было напечатано, что в колониях, Саратовской губернии, Дух Божий явился на 86 детях, молившихся в поле; что однажды отец застал свою дочь, молящуюся в конюшне, и сказал ей, что она могла бы и в комнате молиться.

296

„Сионский Вестник", стр. 417 и 422.

— О! конечно, — отвечала она, — но конюшня не святое ли место? Ведь Спаситель родился в яслях.

В статье «О разделениях между христианами» [297] ,

Лабзин писал, что разделение церквей и сект основано единственно на гордости разума, который исказил истинное христианство. Отрицание разума вело к отрицанию в религии догиатического, обрядового и всякого нравственного —обязательного содержания. Оно служило укананием, что издатель «Сионского Вестника» стремится к уничтожению святости преданий нашей церкви. Увлекаясь учением квакеров, Лабзин поместил в своем журнале «Догматы английских и американских квакеров» [298] . В этих догматах излагается учение о внутреннем откровении или внутреннем слове, которое выше слова внешнего, т.е. Св.Писания. Последнее «не приводит человека к спасению, ибо буквы и начертанные слова, как вещи неодушевленные, не могут иметь силы просвещать сердца человеческие и соединять их с Богом. Священные книги приносят только ту пользу читающему, что возбуждают и наставляют сердце его внимать внутреннему слову и приготовляют оное к принятию учения, внутрь Христом преподаваемого, или, что все одно: Священное писание есть немой наставник, указующий знаками на живого учителя, обитающего в сердце».

297

„Сионский Вестник" 1817 г., октябрь.

298

„Сионский Вестник" 1817 г., декабрь.

Люди неграмотные, по словам «Сионского Вестника», лишены только некоторого средства по пути к спасению, ибо, если они обратят внимание свое к внутреннему наставнику, учителю и слову, то от него могут почерпнуть все нужное. Вот почему церковь Христа беспредельна: она заключает в себе весь род человеческий, и все смертные, имеющие в сердце своем Христа, в какой бы грубости и неведении христианского закона ни обретались, могут быть через Него блаженными в сей и будущей жизни. В догматах квакеров «Сионский Вестник» видел ту именно церковь, которая признает, что христиане должны составлять одно семейство; что церковь эта не знает никаких иных догматов, кроме догмата о возрождении и соединении человека с Богом; что только в возрождении находится сущность христианства и существенный долг христианской жизни. Возрождением образуется царское священство и избранный народ Божий, назначенный к вечной жизни [299] .

299

„Сионский Вестник" 1818 г. июнь, стр. 305.

Как христианские народы ведут свое летоисчисление от Рождества Христова, так мистики, т.е. внутренние истинно-духовные христиане, должны считать время своей жизни от воплощения в них Христа [300] . Если духовно-возрожденные живут не сами, а живет в них Христос, то молитвенный дом их в сердце каждого.

«Ко Христу не нужно ходить ни на небо, ни в бездну, но y каждого человека есть в сердце и в устах слово Божие, которое вочеловечилось и есть Христос Божий [301] . Но чтобы правильно идти по пути внутренней жизни, соответственно откровенному слову, необходимо верное истолкование последнего. Священное писание есть хранилище истины, но эта истина должна быть раскрыта в своем внутреннем глубоком смысле. — Тогда истинное понимание священных книг открывается созерцанию духовного человека, имеющего возможность принимать и разуметь божественное, и иметь самый ум Христов [302] . Впрочем, никакая книга не может ни дать, ни отнять опытного дознания внутренней сокровенной жизни. Чтобы истинно познать Христа, надобно самому начать жить Его жизнью, и мы постольку будем познавать Его, поскольку этой жизни будет пребывать в нас [303] . Все это достигается только внутренней церковью: а внешняя — это толпа оглашенных, низших христиан, имеющая вид греха, подобная Иову на гноище [304] . Поэтому внешняя церковь, со всеми своими таинствами, оказывалась совершенно ненужною и не признавалась ни мистиками, ни «Сионским Вестником».

300

То же, январь, стр. 4.

301

О чтении духовных книг, „Сионский Вестник" 1817 г., август.

302

Дух и Истина, „Сионский Вестник" 1817 г., сентябрь.

303

Там же, октябрь, стр. 66—67; декабрь, стр. 312, 316.

304

О союзе Бога с человеком, „Сионский Вестник" 1818 г. №1.

Появление последующих книжек журнала, в которых Лабзин нападал на злоупотребления или обнародовал истины, которые духовенство не могло переносить равнодушно, дало возможность противникам обвинить его во многом. По городу стали ходить рассказы о противорелигиозном направлении «Сионского Вестника» и ханжестве его издателя. Указывали, что таинство крещения он объясняет по-своему и несогласно с учением православной церкви; точно так же, как и таинства причащения и покаяния. Такое крайнее направление журнала было названо противным учению православной церкви и вызвало протест сначала со стороны духовенства, а потом и светских лиц, считавших себя

ревнителями православия.

Мы видели, что первым по времени противником мистики был священник Иван Полубенский [305] , а затем Филарет, восставший против крайнего мистицизма. Если вначале он сам увлекался этим учением, то впоследствии «обладая глубоким в светлым умом, диалектическим анализом, замечательной строгостью к себе, к каждой своей мысли и даже выражению, Филарет имел полную возможность критически относиться к современным увлечениям и удерживать только то, что было доброго и хорошего в тогдашнем мистицизме» [306] .

305

Издавший в 1803 г. книгу под заглавием: „О внешнем богослужении и наружных действиях человека-христианина". См. „Русскую Старину" 1894 г. № 10-й стр. 122.

306

Граф M.М.Сперанский, И.Катетова. „Православный Собеседник" 1889 г. № 6, стр. 307.

Заметив уклонение общества от господствующей религии, Филарет употреблял все свои силы, чтобы возвратить его на путь истинного православия. «Что принадлежит до нас, обитателей Лавры, писал он отцу [307] , — мы единым сердцем и едиными устами, елико можем, проповедуем Христа Распята. — Да будет Он нам недостойным Божия сила и Божия премудрость».

Правда, что первые проповеди Филарета затрогивали самые живые вопросы мистики: о возрождении духовном, о действиях Св.Духа в сердцах верующих, о просвещении внутренним светом и проч. Тогда мистики увлекались этими проповедями и не замечали того, что они были строго православны.

307

В письме от 5 декабря 1813 г. Письма Филарета, стр. 181.

Они не замечали, что Филарет старался внушить необходимость получать утешение именно в храме Божием, в богослужении церковном и порицал тех, которые считают возможным приблизиться ко Христу и соединиться с ним помимо церкви.

«О! коль близок есть в нас Христос повсюду, — говорил Филарет [308] , и наипаче в церкви Своей. Только твари окружая нас отвсюду и тесняся между Им и нами, не допускают нас прикоснуться к Нему. Но дерзай, ищущая своего спасения, душа. He уступай сей смятенной толпе, которая сама не знает, куда влечет тебя. Употребляй все усилия проложить себе прямой путь к вожделенному твоему Спасителю; простирай к Нему то крепкие вопли покаяния, то тихие воздыхания молитвы, то плачевные желания любви. Приближайся к Нему преимущественно в сем доме молитвы и таинств, где, хотя Он также закрывает свое присутствие некоторыми наружными видами, но вместе и являет оное торжественнейшим образом. Здесь ежедневно слышатся глаголы Его, которые, хотя для чувствительных человеков суть чувственные звуки и письмена, но для верующих дух суть и живот суть (Иоан. VI, 63). Здесь тайно действует тело Его, коего святое приобщение не только приближает к Нему верующих, но и совершенно с ним соединяет» [309] .

308

Слово в неделю 24-ю по Пятидесятнице, говоренное в 1814 году на текст: „и рече Иисус, кто есть коснувыйся Мне".

309

Сочинения Филарета, митрополита московского. T. I., изд. 1873 года, стр. 79.

«Бог вездесущ, говорил Филарет в другой проповеди [310] , и наипаче здесь во храме есть имя Его, и очи Его, и сердце Его. Если Бог вездесущ, то и дом Его везде. Долго ли надобно искать того, чего потерять не где? Те, которые стали бы говорить таким образом, через сие самое признались бы, что еще они, как должно не искали жительства в доме Господнем. Иначе не думали бы обладать оным так беспечно».

Проповедник указывал на необходимость прилепляться к св. церкви, в ее храмовом богослужении находить в нем для себя духовное освящение, а не искать его, полагаясь на вездесущие Божие, где бы то ни было, в любом человеческом жилище. Филарет советовал не увлекаться учением мистиков и следовать учению православной церкви. — «Есть многие и благолепные гласы, говорил он [311] , поражающие внутренний слух, но не все есть глас Господа Бога, ходяща в раи, — дано было в раи глаголать и змию. Есть многие и светлые виды, встречающиеся духовному оку, но не все есть истинный свет Христов, — и сатана преобразуется в ангела светла. Познай же, куда обращаться должно, чтобы не быть увлечену призраками. Имамы известнейшее пророческое и апостольское слово, дабы внимать ему яко светильнику чистейшего света».

310

Слово на освящение домовой церкви графа A.К.Разумовского 30-го июля 1816 г. Соч. Филарета, стр. 227 и 228.

311

Слово на день Введения во храм Пресвятой Богородицы, говоренное 21-го ноября 1814 г. в домовой церкви князя A.Н.Голицына. Там же, стр. 211.

Признавая всю пользу мистического учения в духе православия, Филарет был противником всякого уклонения его от этого направления. Он ясно понимал, что в мистике самый важный вопрос — это отношение ее к церкви и церковным учреждениям. Всякая обособленность могла принести только вред, а не пользу. Точно такого же мнения был и M.М.Сперанский. Он находил, что современный ему мистицизм зашел слишком далеко, вообразил, что открыл какой-то особый путь к истине, наиболее удобный и более чистый, чем тот, который представляет нам церковь со всеми ее установлениями. Сперанский видел в этом заблуждение и гордое и плачевное.