Наши мистики-сектанты. Александр Федорович Лабзин и его журнал "Сионский Вестник"
Шрифт:
«Но вы теперь видите, что «Сионский Вестник» говорит не языком святой матери нашей православной церкви, но дивиими и нелепыми гласами. Вы видите, что мнимый «Сионский Вестник» есть лжеименный прелагатай, враг Сиона, разрушитель отеческих наших уставов, клеветник пастырей и учителей наших, нечестивый смеситель не только еретических вероисповеданий с православным, но даже самого жидовства, магометанства и язычества с христианством. Вы видите, что это отступник от веры во Иисуса Христа, ядовитейшим образом посмеивающийся воплощению Бога. В таком изверге можно ли искать каких-либо правил? Их нет и в нем! По отношению к гражданству он также изверг, дышащий крамолами и поругающийся властям предержащим. Видите ли, любезные братие, всю глубину той пропасти, в которую хотел повергнуть вас прелестник? Вы содрогаетесь от ужаса, но между тем очарование прелести еще действует над вами и накладывает тени на осязаемую истину...
«Плоды
Почти одновременно с этой запиской была составлена другая Степаном Смирновым и передана одному из самых ярых противников Лабзина — князю Сергию Александровичу Ширинскому-Шихматову, впоследствии иеромонаху Аниките.
Князь Сергий Александрович Ширинский-Шихматов родился в 1783 году Смоленской губернии, Вяземского уезда, в сельце Дернове. С самых ранних лет он читывал псалмы и молитвы во время всенощных, которые перед всяким праздником совершались в доме родительском, «и таким образом, — говорит биограф, — с одной стороны, навыкал в славословии Всевышнему, а с другой — неприметно знакомился с неподражаемыми красотами наших священных и церковных книг» [325] . Десяти лет от роду он лишился отца, оставившего девять сыновей и три дочери. Весьма ограниченные средства матери заставили ее определить двух старших братьев в Морской кадетский корпус, а Сергия отдать в дом Дарьи Ивановны Уваровой, которая и воспитывала его вместе со своими сыновьями. Через год он поступил в тот же корпус и в октябре 1800 года произведен в мичманы. Совершив несколько морских кампаний, князь Шихматов в 1804 году был переведен в Морской кадетский корпус, в должность воспитателя, в каковой и оставался до увольнения от службы. Он отличался таким глубоким знанием славянского языка, что с ним могли сравняться только немногие из наших филологов.
325
О жизни и трудах иеромонаха Аникиты, в мире князя Сергия Александровича Ширинского-Шихматова. Спб., изд. 1838 г., стр. 3.
Князь Шихматов очень рано почувствовал склонность к поэзии и написал несколько стихотворений, в числе коих были и религиозного содержания [326] . Пользуясь покровительством тогдашнего президента Российской академии, A.С.Шишкова, он в 1809 году, 26 лет от роду, был сделан действительным ее членом, и при самом учреждении «Беседы любителей русского слова» поступил в это общество.
«Он верил твердо христианскому учению, — говорит его биограф, — и силою убеждения, которым сам был проникнут, приводил других к сей спасительной вере. Как ревностный сын церкви, он не скрывал, в угождение миру, своей к ней привязанности, обнаруживал при всяком случае строгое православие, почитал и любил лиц духовного и, в особенности, монашеского сана».
326
Таковы: „Ночь на гробах", „Песнь сотворившему вся", „Иисус в Ветхом и Новом Заветах" или „Ночи y Креста", „Псалтирь десятострунный" и другие.
Князь Шихматов часто посещал храмы Божии, навещал больных и заключенных. Получая довольно значительное содержание и довольствуясь самым малым, он употреблял его на дела благотворительности. В праздничное время он приготовлял угощение для нищих, собирая всякий раз до 40 и более человек. Сам он употреблял пищу два раза в день, отказался от мяса, пил только воду и спал не более пяти часов. Соблюдая строго посты, он довольствовался одними кореньями и сухоядением, и непременно каждый пост говел и причащался [327] .
327
В ноябре 1827 года князь Шихматов вышел в отставку, в начале 1828 года поселился y Фотия в Юрьевском монастыре и 25 марта 1830 года постригся в монашество с наречением Аникитою.
Создав себе монастырь в стенах Морского корпуса, на Васильевском острове, он зорко следил за всем, что помещалось в «Сионском Вестнике».
Случайно познакомившись с A.С.Стурдзой и зная его, как сторонника православия, князь Шихматов решился наконец высказаться.
— Вот вам, — говорил князь Шихматов, — готовый критический разбор самых вредных статей «Сионского Вестника». Это труд Смирнова в Москве, затворника мало кому известного. Вы знаете, что печатать подобные возражения при нынешней цензуре невозможно, да и мало было бы от этого пользы. Займитесь же этой рукописью, сличите ее с номерами «Сионского Вестника», которые я привез вам, и сами решите, должно ли долее терпеть такие нападения на святую истину и святую церковь? Вы напрасно отговариваетесь тем, что не читали «Сионского Вестника»; как грешно иному читать, так вам грешно не читать его.
Познакомившись с рукописью, A.С.Стурдза убедился в справедливости слов князя Шихматова и, поддаваясь его увещаниям, решился выступить на защиту православия. Пользуясь знакомством и расположением князя A.Н.Голицына, Стурдза написал ему обвинительный акт против переводов Лабзина и, выписками из книг, доказывал, что переводчик виновен не только за перевод книг враждебных церкви, но и за усиление и искажение подлинников.
Мы не имели в своих руках ни записки Смирнова, ни акта, подписанного Стурдзою, но имеем современную рукопись «О книгопечатании» [328] , близко подходящую к тому, что говорит Стурдза.
328
Рукопись Императорской публичной библиотеки. Т. III, № 45, лист 96.
«По §8 цензурного устава 1804 года, — сказано в этой рукописи, — все книги и сочинения, до веры относящиеся, подлежат печатанию в духовных типографиях и должны рассматриваться духовной цензурой, находящейся в ведении Св.Синода и епархиальных архиереев. Но в период времени с 1813 по 1816 год были изданы многие книги, как по заглавию, так и содержанию своему именно касающиеся религии, которые были напечатаны с разрешения гражданской цензуры и в частных типографиях.
«Сие преступление закона оказало те печальные последствия, которые предотвращались присным хранением онаго, ибо в помянутых незаконно изданных книгах находятся разные вредные мнения, которые, быв избраны и поставлены одно подле другого, представляют полный круг богоотступного учения. Такое учение приводит к сомнению: 1) о достоинстве греческого исповедания, 2) в истине христианства вообще, 3) в божественности Иисуса Христа, 4) к деизму, 5) к материализму и, наконец, 6) к манихеизму и к учениям бесовским».
В подтверждение такого обвинения сделаны точные выписки из разных сочинений религиозных, мистических и масонских. Мы приведем здесь только те, которые взяты из книг, переведенных и изданных Лабзиным: 1) От греческой церкви тогда можно ожидать добра, когда она от сна воспрянет (Жизнь Штиллинга, ч. I, введен., стр. 7). 2) Во времена от Константина Великого до Карла Великого языческие храмы превращены в христианские идолы — в образа; вместо множества богов стали обожать святых, и чудотворным образам и мощам не было конца. За сие греческая церковь пала... Co времен Константина Великого вкралось в христианство идолопоклонство, так что сатана мог паки воздвигнуть престол свой в самом храме Божием... Соборы и учители церковные сделали христианство суеверным язычеством (Победной повести стр. 30, 32, 411). 3) Духовенство есть второй зверь апокалипсический, говорящий по-змеиному: — слепые вожди слепых людей. Сей зверь во всем несчастном своем наряде и убранстве появился со времен императора Константина Великого. Синоды и Вселенские соборы суть третий зверь апокалипсический (Таинство креста, стр. 208 и 209). 4) Бог есть все: тьма и свет (Путь ко Христу, стр. 174).
«Таков круг богоотступного учения, — сказано в конце записки, — распределен по означенным книгам, кои украшаются христианскими заглавиями и в коих жестокий вред погружен по большей части в средине книги, между христианскими рассуждениями...
«Да возмогут истины сии проникнуть до подножия престола справедливейшего из владык, преклонить внимание кротких правителей и укрепить благодетельный свет древних нравов, поглощаемый вредною тьмою новизн нашего времени» [329] .
329
Рукопись эта по другому списку и в измененном виде напечатана в „Чтениях" под заглавием „Записка о пропущенных цензурою книгах, наполненных богохульством". „Чтения" 1870 г., кн. I, стр. 184 (смесь)