Наши ножи
Шрифт:
— Он — убийца!
— В этом зале не он один, — отвечала ему королева.
— Но лорд Болтон убил младшего сына Эддарда Старка, Рикона Старка, брата леди… Она определенно лжет. Разве может…
— Мой муж… — громко перебила не сдававшегося Невила Дейнерис, — вылил котелок расплавленного золота на голову моего брата Визериса. Я надеюсь, вы закончили с вашими обвинениями… — отвернулась она от него, оставив в полном недоумении, и оказавшийся ни с чем Невил оглядывался на железнорожденных, ловя на себе их разочарованные взгляды. — Лорд Болтон… — от слов королевы публика встрепенулась. — Я не могу нести
Взъерошенный бастард кивнул головой, не до конца осознавая то, что услышал.
Поучительная порка… Хм. Что ж… Выпорят, видать, его знатно, но ведь он не какой-то изнеженный лорд… Наверное, легко отделался. Хм.
— Но… ваше величество… Где гарантии того, что они выплатят нам суммы? Где гарантии того, что они не отыграются на железнорожденных каким-то другим способом, — услышала леди Болтон и едва не закричала на него, понимая, что Невил собирается просить самого страшного. — Мы требуем…
— Вы сомневаетесь в слове королевы? — не дав и слова вставить, королева восьми королевств грозно вопрошала какого-то приблуда с Пайка, и он покорно склонился перед ней.
— Нет… Разумеется.
— Окончено.
Вновь взорвались голоса людей, наперебой обсуждавших решение Дейнерис Бурерожденной, и Санса, окруженная солдатами, не помнила, как вышла из зала. Мимо них прошел едва не плевавшийся от своей злобы Невил. Уводили дрожавшего Теона. Рамси что-то говорил ей, пытался заставить смотреть на него, перед тем как его увели обратно в темницу, но девушка ничего не видела, и едва не сгибалась пополам от боли, стягивавшей живот.
— Миледи? — придерживал ее Кирш, и она, вспомнив о приговоре, пришла в себя.
— Прикажите отправить людей в темницу. В последнюю ночь они наверняка попытаются что-то сотворить.
Окончено…
Все окончено… Только ей от этого было почему-то не легче.
====== Тишина ======
Солнце зашло за тучи. Поднялся ветер, разгоняя удушливую столичную духоту. Белая пелена облаков в серых разводах плотно закрывала небо, но несмотря на отсутствие светила, ожидавшие зрелища люди все же щурились, пытаясь хоть как-то спастись от неприятной яркости пасмурного дня.
Сколько же зевак собралось! Праздных, ленивых, любопытных. Словно им всем было дело до разборок какого-то северного лорда и железнорожденных, и, чувствуя нетерпение ожидавших, Санса ненароком вспомнила тот день, когда ее вывели к толпе проклинавших ее отца людей.
Судьба вновь жестоко смеялась над ней. Опять она ожидала исполнения приговора, только теперь не своему отцу, а отцу ее детей, и девушка тешилась лишь той мыслью, что после всего она наконец-то заберет всех с собой в Дредфорт: обозленного
Посреди площади желтел сколоченный по случаю помост. Гордо возвышался над людьми обтесанный позорный столб, на который укрепили крюк, уготованный для приговоренного. Терпеливо ожидал своего часа палач, водрузив на голову черный колпак с прорезями для глаз. Приподнимая маску, тот часто пил воду из фляги и, стирая пот, выступавший из-под черной ткани, выслушивал подбадривающие комментарии стоявших поблизости людей. Каждый из них считал своим долгом показать, подсказать, научить карательному ремеслу самого мастера.
Леди Болтон с содроганием представляла, что сейчас, в самом скором времени, ее мужа выпорят на потеху публике, и радовалась принятому решению оставить детей дома. Ничего не подозревавшие Бальтазар с Рогаром сидели сейчас в ее покоях, узнав от матери радостную весть, что отец будет жить. О том, какой ценой, она умолчала. Слезы своих щенят она уже видела и не хотела причинять им больших страданий. Мальчики и так услышали то, чего слышать не должны были, и теперь каждый из них переживал по-своему. Рогар безустанно водил пальцами по гобелену, висевшему в покоях, и разговаривал после суда только с ней, а Бальтазара еле успокоили. Охрипший ребенок так и твердил, что сдерет со всех кожу, и ему пришлось вызвать мейстера ввиду горячки.
Оглядываясь по сторонам, Санса Болтон ни о чем не жалела. Дети бы просто не пережили такого издевательства над любимым отцом. Ей самой было противно от осознания того, что ее мужа высекут на потеху им всем — грязным, похотливым, кривым, плешивым…
Заскрипели ворота.
Прятавшаяся под капюшоном Санса испуганно обернулась в сторону раскрывшихся дверей, не ожидая, что все свершится так скоро. Пытаясь разглядеть за головами толпы своего бастарда, миледи старалась не выдавать своего волнения, ощущая любопытство к собственной персоне. Вторя своей госпоже, Черного лорда выглядывали болтоновские солдаты.
Псу было все равно. На бастарда ему было наплевать… насрать. После суда Сандор опасался лишь за пташку, жалея, что приговор оказался слишком мягким. Ведь чутье его не подвело: говнюк был говнюком. Была бы его воля…
Клиган, едва не фыркнув, осекся. Его воля, к сожалению, подчинялась ее воле, а какой-то мелкий ублюдок был по-видимому ей дорог. Уж слишком она о нем пеклась. Женщины… Сандор ревниво радовался одному — уж, по крайней мере, он посмотрит на корчащуюся рожу этого засранца, трепыхающегося от кнута. Хоть какая-то отдушина, подумал он и апатично переступил с больной ноги на здоровую.
В толпе закричали. Кто-то выпрыгивал из-за спин, желая получше разглядеть северного лорда, которого должны были посечь кнутом как какого-нибудь раба с Восточных земель, и им в противовес спокойным пятном чернели люди Болтонов, удостоившиеся чести быть в первом ряду столь ужасного представления. Ожившая толпа захлебывалась от своего воодушевления.
— Смотрите! Выродок Неведомого! — указывал кто-то пальцем на бастарда.
— Что, исчадье… Не хочешь отрезать и мой член? — кричал кто-то посмелее, тряся рукой на завязках дырявых штанов, и Санса поджимала губы. — Гляди! Мой нож тоже остер.