Наши ножи
Шрифт:
— Катись к своему прародителю…
— Как тебе жена Беса, дьявол?
— Будь ты проклят, ублюдок…
— Будь проклята твоя рыжая шлюха!
Пытаясь удерживать последние остатки духа, леди Болтон внимала многим проклятиям, посланным и Рамси, и себе, и своим детям. Грязные слова подавляли ее, и волновавшаяся девушка искренне не понимала, за что, за что они их так ненавидели. Ведь все эти люди и знать не знали ни Рамси Болтона, ни Сансы, ни Теона Грейджоя. А за что же они ненавидели ни в чем не повинных детей, которые не сотворили еще ничего плохого?
Им ведь было все равно, кого клеймить. Для них вся эта казнь
В живом коридоре качавшихся словно ветви рук наконец-то появился оголенный по пояс бастард. Закованный в кандалы, шагал он как ни в чем не бывало, словно вышел прогуляться. На его груди болталась черная монетка. Увидев россыпь синяков на теле мужа, девушка обиженно скривила губы, проклиная неизвестных обидчиков, но ее лорд пребывал в более благоприятном расположении духа.
Не слышавший ничего вокруг, не замечавший всего этого ажиотажа, вызванного своим появлением, Рамси Болтон криво улыбался, глядя перед собой горящими от безумства глазами и, украдкой посмотрев на жену, спокойно поднялся на свой пьедестал позора.
Осталось совсем чуть-чуть. Всего каких-то двадцать ударов… Целых двадцать ударов, если быть точным, и все. Он свободен! Конечно, придется выплатить нехилую сумму вонючим отбросам с островов, что малоприятно, но он к тому моменту уже будет дома в Дредфорте, с Сансой и с детьми, и возможно вообще ничего платить не будет. Впрочем… Всему свое время.
Настроен он был достаточно решительно, но, оказавшись перед палачом, немного замешкался, оглядываясь по сторонам. Стражники подтолкнули бастарда, и публика, решив, что тот затрусил, ликовала, брызжа слюной от своей злости. Кто-то попытался запустить в Рамси камнем, но угодил в спину ни в чем не повинного солдата, приковывавшего кандалы лорда Болтона к столбу. Наглеца припугнули королевским мечом, и, по крайней мере, пока в закованного пленника ничего не кидали.
Подвязали его крепко, и Черный лорд, размяв пальцы, немного скривился от боли на незаживших после суда запястьях. Ничего. Сейчас он об этом забудет как миленький. Уж пороть его точно будут славно. Ведь порка-то показательная, а напоказ всегда стараются с двойным усердием.
Рамси Болтон отыскал перед собой жену. Санса боялась. Видимо, за него, что было само по себе приятно, и за приятными мыслями о теле девушки, мужчина пытался спрятать и свой страх. До какой жизни он нынче докатился! Когда-то ведь он уже был приговорен. Ею… Он ведь тогда не верил. Не верил, что она окажется способной на подобное, и даже пытался посмеяться над нею, но сам едва не обделался от этого предательского страха, визжа как резаный боров, когда его леди все же оказалась его леди.
Хм… Рыжая ведьма… Может и правда. Кто знает…
Сейчас она смотрела на него, не отворачиваясь, и ему было от этого как ни странно легче. Главное, сейчас не обделаться. Он же Черный лорд Дредфорта, Хорнвуда и Последнего очага, как никак, и даже Хранитель Севера в прошлом. Девушка посмотрела ему за спину, и, не удержавшись, раскрыла рот. Видимо, милая жена увидела кнут, уготовленный по его спину, и через ее
Довольствовавшийся криками толпы, палач медленно распустил кольца змеиного хвоста длиной в пять локтей, увенчанного небольшой кисточкой на конце. Утолщавшееся по направлению к жесткой рукояти орудие покорно повиновалось своему хозяину, и, когда мастер кнута уверенным шагом прошел на нужную ему позицию, выставляя ногу вперед, девушка едва задрожала, хватая воздух губами, словно непроизнесенными словами могла хоть как-то оттянуть столь ужасную пытку, но было слишком поздно.
Поздно. Она сделала все, что могла… Ведь так?
Каратель взмахнул рукой.
Тишина взорвалась от криков.
Санса ничего не увидела. Не увидела, как щелкнул витиеватый хвост кнута, лишь услышала еле уловимый свист, от которого ее муж дернулся, словно его ужалила змея. Миледи вздрогнула, словно удар пришелся по ней, и едва сдержалась, чтобы не закрыть рот ладонью от накатившей паники.
Рамси до скрипа сжал челюсти, понимая, что нужно перетерпеть хотя бы первую пятерню ударов, а на бастардской спине появилась первая алая полоса, вызвавшая всеобщий экстаз людей.
— Так его! — закричал мужчина, ударив кулаком по основанию помоста.
Вновь засвистел кнут.
Санса смотрела ему в глаза, и Черный лорд так же не сводил взгляда с жены, пытаясь отвлечься, но палач не торопился, со знанием дела вытягивая конец да замахиваясь с плеча, словно кнут был продолжением его руки… Уж бастард-то знал. Рыбак рыбака…
Третий удар пришелся в аккурат по первому, и он едва не закряхтел от наложившейся боли, почувствовав влагу на спине. Четвертый прошелся от плеча до бедра, а пятый перечеркнул его ровно по пояснице, но он, едва не подтягиваясь на своих цепях на столб от боли, терпел, пытаясь отдышаться в интервалах между замахами.
Санса дрожала, вздрагивая от каждого щелчка.
Однажды ее так же подвязали и выпороли, но не так. Не так неистово. И не кнутом… Рамси порол ее с наслаждением, говоря о том, что ее язык уж слишком остер, периодически подходя к жертве, чтобы откинуть волосы со спины да провести рукой по белым бедрам и аккуратной груди, и она, отдыхая от боли, тихо плакала от унижения, обжигавших кожу ударов и прикосновений ненавистного бастарда.
Теон ведь все видел… Ему ничего не мешало поразить увлеченного истязателя кочергой или головешкой, лежавшей у камина, но он стоял, покорно опустив голову. Он даже не ушел, хотя был вовсе не нужен своему хозяину, продолжая наблюдать за ее позором. О… Как же она сейчас ненавидела слабого безвольного Вонючку, ненавидела каждого железнорожденного, Невила Пайка, мастера над кораблями. Их всех, порушивших жизнь Сансы Болтон, а не Рамси Болтона, что порушил жизнь Сансы Старк не меньше их.
Она сбилась со счету, нервно вытерев мешавшие ей слезы, которые она очень старалась сдерживать, но стерла кровь с лица. Лишь сейчас Санса заметила капли на своем плаще и близстоящих людях, и, сотрясаясь, посмотрела на мужа. С щелкавшего его кнута от ударов слетала пыльца рубиновых капель, орошая желтый помост и все что находилось поблизости.
Кажется, это был десятый или двенадцатый удар. Спины мужа она не видела, только лицо, искаженное страдальческой, но улыбкой. Оголяя клыки, он хрипел от скопившейся слюны во рту, и помимо свиста до девушки стал доноситься странный хлюпающий звук.