Наши уже не придут 5
Шрифт:
— Так ты из-за этого так много пьёшь? — спросил Смутин у Парфёнова. — Что ребёнок наполовину чёрный?
— Ты лучше о таких вещах помалкивай при мне, — резко поставил Геннадий стакан на стол. — И вообще, я завязываю уже.
— Понял, — не стал развивать конфликт Кирилл и поднял руки перед собой. — Ты не обижайся — я как друг.
— Ладно, с этим разобрались, — вздохнул Леонид. — Ты свою женщину перевози ко мне. Не пойдёт так. И женись уже. А то ребёнок без отца — это нехорошо.
— Да какой жениться?.. — начал
— Ты мне ещё тут поговори! — раздражённо выговорил ему Курчевский. — Наследил — отвечай! Ты — коммунист!
— Лёня, так-то, дело говорит, — заметил Смутин. — В кои-то веки.
— А я всегда дельно говорю! — Леонид поднял указательный палец. — Тут места дохрена, да и вообще, нам всем вместе быть надо — время сейчас такое. Так что ерундистикой не занимайся. И ты, Кирюша, если есть кто важный — в шпиономанию не играй, точно так же.
— Ладно, понял, — кивнул Кирилл. — Но, пока, точно никого нет.
— Как в Германию полетим, там останешься, кстати, — сказал ему Курчевский. — Будешь моим официальным поверенным — производственную статистику собирать, возникающие проблемы решать. И верни мои долбанные чехословацкие заводы!
*17 июня 1940 года*
«Гауптман» Эрих Рёмер сидел в кабине грузовика «Opel Blitz» и пересчитывал идентификационные жетоны — улов за вчерашний день.
Он осознавал, что занимается здесь очень подлой работой, отец бы точно им не гордился, но каждый жетон в его руке — это спасённый товарищ, лица которого он никогда не увидит и благодарности которого он никогда не услышит…
Его рота, от которой, согласно легенде, «осталась половина личного состава», перемещалась на трёх грузовиках и двух бронеавтомобилях «Sd.Kfz. 226», оснащённых 20-миллиметровыми пушками и спаренными с ними 13-миллиметровыми пулемётами.
Они уже «посетили» восемь румынских и четыре немецких блокпоста, на которых больше никто не живёт.
Также они уничтожали паромные переправы и временные мосты, организованные для снабжения вражеских войск за Дунаем.
Таких «взводов» и «рот» в тылу врага действует много, но подполковник КГБ Рёмер не знал их точного числа и задач. Это неведение организовано намеренно, чтобы захваченные офицеры «Кёнигсберга-69» не могли, под пытками, поделиться сведениями о других диверсионных группах.
Самые лёгкие цели — это румынские войска. Они немцев боятся, слушаются их, поэтому очень просто забрать с собой пару-тройку взводов, после чего истребить их в укромном местечке…
С солдатами Вермахта дела обстоят чуть сложнее — конечно, целого гауптмана всякие унтер-офицеры ослушаться не смеют, но доля критического мышления у немецких солдат присутствует.
— Скоро будем в Тулче, герр гауптман, — предупредил Эриха оберлейтенант Франц Цейгер.
— Хорошо, — кивнул Рёмер. — Предупреди остальных, чтобы были готовы.
В этом городе, по
«Рота» свободно заехала в город, что вызвало у Рёмера лёгкое раздражение. Его всегда раздражала воинская некомпетентность, а во время этой операции он наблюдал не просто некомпетентность, а вопиющую расхлябанность и пренебрежение своими обязанностями со стороны румынских войск.
«Даже документы не проверили…» — подумал Эрих, завязывая горловину мешка с трофеями. — «Позорище…»
Они подъехали к штабу полка, адрес которого уже давно и прекрасно знали, после чего Рёмер покинул кабину — его выход.
— Кто здесь старший?! — рявкнул он, снимая кожаные перчатки и затыкая их за пояс слева.
Кто-то из штабных офицеров забежал в здание и через минуту выбежал вместе с майором, по-видимому, начальником штаба.
— Я понимаю, что вы в ближнем тылу… — начал Рёмер. — Но это бардак!!! Кругом диверсанты, партизаны и дезертиры!!! Пока я к вам добирался, дважды попал под обстрел!!!
В этот момент из грузовиков начали вытаскивать носилки с «ранеными». Майор открыл рот, чтобы что-то сказать, но Рёмер не позволил.
— Я здесь по поручению генерала Моделя! — прорычал он. — Немедленно соберите личный состав — сейчас будет проведён инструктаж по новым мерам безопасности! Где у вас медицинская служба?!
— В здании через улицу, герр гауптман! — ответил майор. — Разрешите представиться!
— Не разрешаю! — рявкнул Рёмер. — «Нельзя привязываться…»
Майор вытянулся во фрунт и дал команду младшему офицеру.
«Гауптман» Рёмер вышагивал по плацу, ожидая, пока офицеры штаба полка выстроятся.
Когда офицеры почти закончили построение, а люди Рёмера ненавязчиво заняли удобные позиции, у здания через улицу раздалось несколько выстрелов и вскриков.
— Огонь! — среагировал Эрих и бросился к броневику.
Солдаты открыли огонь из автоматов MP 35 и карабинов Kar98k. Рёмер поддержал их из своего Люгера.
Румынские офицеры и солдаты охранения начали падать на мощёный плац с недоумением на лицах. Эрих лично застрелил майора, после чего заработали автоматические пушки броневиков.
Они безжалостно прочертили окна и стены штаба, а затем переключились на гараж — нужно было уничтожить технику вместе с механиками.
Чтобы удостовериться, что в штабе точно никто не выжил, внутрь ворвалось отделение штурмовиков, которые сначала забросали помещение гранатами, не экономя их, а затем добили раненых и подожгли само здание.
Из госпиталя вернулись «раненые» — они закончили свою грязную работу по добиванию недобитков и уничтожению медперсонала.
«Никакой пощады», — вспомнил Рёмер слова полковника Судоплатова. — «Страх, ужас и смятение — три кита успеха диверсанта. Папа бы точно мною не гордился».