Наши уже не придут 5
Шрифт:
На фоне раздался грохот — очередной артудар.
Закончив свою работу, Дмитрий покинул госпиталь и вернулся в гостиницу, где заменил плёнку в фотоаппарате.
Следующим пунктом была передовая, где нужно сфотографировать солдат в траншеях, стрельбу пулемёта и воронки от снарядов — это «Известия» требуют.
Освещение войны в Эфиопии идёт полным ходом, граждане Союза читают в газетах о ходе боевых действий и видят фотографии, наглядно демонстрирующие не только передовую, но и тыл.
Ходят тут, конечно, всякие «конкуренты», но на
Есть ли у него боевой опыт? Есть.
Империалистическую войну он не застал, был слишком юн, а вот в Польскую кампанию повоевать довелось.
Там он видел такое…
Те картины запечатлелись у него в памяти детальнее, чем на фотокарточках. Сотни танков, наступающих на окопы почти сплошным фронтом, тонны снарядов, осыпающиеся с небес, бессилие первых недель, когда Красная Армия отступала к Киеву, неспособная удержать необоримый танковый натиск…
Так что под снарядами он бывал. На его счету два броневика, подбитых из Мосинки — каждому бойцу выдавали по семь-восемь бронебойных патронов, и распоряжаться ими надо было очень аккуратно.
Ему пророчили карьеру бронебойщика, но комполка, полковник Бергсон, объявил набор добровольцев для некоего «спецзадания» — Дмитрий вызвался.
Оказалось, что это ОГПУ искало кадры. Так Кульбин и оказался в рядах госбезопасности…
Теперь он практически не вылезает из «заречья»: сначала Синьцзян, затем Афганистан, потом семь лет в Иранской ССР, которую он тоже считал «заречьем», так как южные области были сплошной зоной боевых действий, а сейчас Эфиопия.
— Угощайся, — дал он сигарету агэльгари Хайлу.
Агэльгари — это, в переводе с амхарского, означает «слуга» или «помощник». Агэльгари Хайлу служит оруженосцем при асиралеке Гирме, который тут десятник, то есть, что-то вроде лейтенанта.
— Спасибо, — благодарно кивнул Дмитрию оруженосец и достал из подсумка спички «Хозяйственные».
Кульбин тоже закурил.
— Как обстановка? — спросил он.
— Давно не наступали, — встревоженным тоном ответил эфиопский солдат.
Агэльгари — это низшее, в иерархии эфиопской армии, звание, находящееся ниже рядового, то есть джары. Асиралека Гирма обращается с Хайлу, как с каким-то говном, прилипшим на импортный сапог, потому что считает, что это его чуть ли не раб. Но тут важно понимать, что Хайлу и был его рабом, пошедшим на войну вслед за своим господином, а потом негус Хайле Селассие объявил, что все рабы теперь свободны.
Только вот произошло это на словах, а тот же Хайлу всё так же продолжает подтирать своему якобы бывшему господину задницу…
— Похоже, что цинги наложили в штаны и больше никогда не смогут наступать, — присоединился к их компании джара Асефа.
«Цинги» или «цинги-бабини» — это уничижительное прозвище итальянских солдат, популярное в рядах эфиопской армии. «Цинги» — это искажённое
Получается, эфиопы называют итальянцев цыганами или цыганятами, что считается у них страшным оскорблением. Кульбин выяснил, для общего развития, причины оскорбительности этих слов — оказывается, эфиопы презирают цыган за кочевой образ жизни.
Любопытно, что эфиопы специально узнали, как это будет на итальянском, чтобы итальянцы хорошо их понимали.
— Эй, совави, дай сигарету, — попросил Асефа.
— Держи, — протянул ему сигарету Дмитрий.
«Совави» или «совий» — так у эфиопов принято называть советских военных советников в разговорах. Официально же военных советников называют «совьетави».
— Если сегодня до вечера ничего не будет, на ужине сожру всё печенье и с вами поделюсь, — сообщил о своих планах Асефа.
— Ты их ещё не съел? — удивился Кульбин.
— Не-не-не, — покачал головой джара. — Когда ещё удастся раздобыть «Абрикосу»?
Кульбину до сих пор неизвестно, что сделал Асефа, чтобы достать печенье-соломку завода Абрикосова. Ест это печенье рядовой медленно, только по большим событиям. Но, видимо, что-то чувствует, раз решил, что надо доедать. Или просто осталось мало…
— Да я могу достать, если хотите, — улыбнулся Дмитрий.
— Правда? — загорелся Асефа.
— Попрошу жену — она пришлёт, — пообещал «журналист». — Правда, ждать придётся пару недель…
— За пару недель и сдохнуть можно, — вздохнул Асефа. — А побыстрее никак?
— Могу, конечно, купить в военторге… — задумался Дмитрий. — Но это в Гондэр ехать надо…
— Я не понимаю, чего ты тут, посреди смерти, шастаешь, — поморщился Асефа. — Будь я на твоём месте, из Гондэра бы носу не казал.
— Я здесь работаю, — ответил на это Дмитрий.
— Но ты съезди в Гондэр, — попросил его рядовой. — И шоколад купи, пожалуйста — не знаю, сколько мы тут протянем, поэтому хочется шоколад попробовать…
— Ладно, я пошлю кого-нибудь, — вздохнул Кульбин.
— Господин Кульбисафу, — обратился к нему Хайлу. — Вам бы уходить — похоже, что скоро атака…
И, действительно, интенсивность артобстрела резко возросла.
— Все в блиндаж! — по инерции скомандовал Кульбин.
— Суки блохастые, а ну все в блиндажи! — яростно проревел асиралека Гирма.
В траншеях сразу стало как-то многолюдно — все бросились исполнять приказ командира.
Дмитрий забился в угол блиндажа, под опорную колонну — в случае обвала это самое безопасное место.
— Ты, совави! — ткнул ему в грудь пальцем Гирма. — Почему до сих пор здесь?!
— У меня работа, — ответил Кульбин.
— Цинги-бабини скоро придут сюда и будут пытаться взять наши окопы! — сообщил ему асиралека. — Будешь их фотографировать до смерти?!
— Дайте оружие — чем смогу, помогу, — предложил Дмитрий.