Наши уже не придут 5
Шрифт:
Поэтому-то и важна «Спираль», на основе которой советские конструкторы узнают очень много.
— Есть пуск! — сообщил Королёв.
Аркадий приник к биноклю.
Искать взглядом ракету он не стал, потому что уже насмотрелся на первую, а вместо этого сразу же навёлся на корабль-мишень.
Ту-2 сейчас, скорее всего, практически завис в воздухе — раскрыл воздушный тормоз и близок к сваливанию.
Наконец, спустя четыре десятка секунд после пуска, прилетела ракета. Но в этот раз был недолёт — ракета рухнула в воду в сотне метров
— Ничего страшного! — заверил Сергей Королёв. — Есть вторая ракета!
Он связался с экипажем и дал приказ на второй пуск.
Через сорок секунд прилетела вторая ракета, но в этот раз она попала — прямо в центр баржи, с ярким взрывом.
— Сработало, — констатировал Аркадий. — Это почти что успех.
Катер с экспертами причалил к мишени, после чего на её палубу поднялся специально обученный человек, который установил, что баржа точно не тонет.
Аркадий, продолжающий наблюдать за происходящим в бинокль, видел многочисленные магниевые вспышки — эксперты документируют всё, что связано со взрывом и пробитием брони.
Заявлено, что кумулятивно-осколочная боевая часть, в лабораторных условиях, пробивала 770 миллиметров гомогенной стали, поэтому бронирования линкоров типа «Бисмарк» решительно недостаточно для противодействия подобному оружию.
Вообще, сама идея применения кумулятивно-осколочных боевых частей возникла именно из-за необходимости поражения корабельной брони линкоров — осколочно-фугасным зарядом броневой пояс и орудийные башни не взять, а очень хочется, поэтому нужно было какое-то другое решение.
— Я доволен результатами испытаний, — произнёс Аркадий. — Жду подробный доклад о внутренних повреждениях в течение трёх дней.
— Сделаем, товарищ генерал-лейтенант, — кивнул Королёв.
— По итогам доклада жду вас в Москве, — продолжил Немиров. — Будем обсуждать возможность серийного производства этих ракет.
*6 января 1937 года*
Дмитрий Васильевич Кульбин уже четвёртый месяц работал корреспондентом «Известий» при штабе военных советников СССР в Эфиопии.
Реальная его профессия — майор КГБ, иностранный отдел, эфиопский кабинет, но об этом знает только его руководство, а для всех остальных он всамделишный журналист, который лезет куда попало и задаёт всякие вопросы.
Сейчас идёт вторая битва при Шире — император превратил этот город в полноценную крепость, что обусловлено стратегической обстановкой. Итальянские войска, возглавляемые маршалом Пьетро Бадольо, представленные в количестве пяти армейских корпусов, раз за разом штурмуют пригороды Шире, по причине постепенной утраты инициативы. Если они не возьмут Шире и не восстановят былые темпы наступления, инициатива перейдёт к эфиопам, точнее, к генералам Тимошенко и Малиновскому, планирующим все наступательные и оборонительные операции эфиопской армии.
Расы, формально возглавляющие эфиопские дивизии
— Кипячёная? — уточнил Дмитрий, принимая из рук доктора Бекеле фляжку.
— Да, — кивнул эфиоп.
Кульбин приложился к фляжке.
Над головой почти непрерывно гудят пролетающие снаряды, адресованные наступающим подразделениям II-го и IV-го армейских корпусов Италии.
Муссолини, видимо, приказал не считаться с потерями и взять Шире любой ценой, потому что в эту войну вложено уже слишком много, а это значит, что поражение недопустимо.
Дмитрий завинтил фляжку и вернул её доктору, после чего вооружился фотоаппаратом и пошёл в госпиталь.
Итальянцы широко применяют химическое оружие, причём не только против эфиопской армии, но и против городов.
Кульбин добрался до госпиталя, который уже давно пересёк свои естественные границы и занял три соседних жилых здания, жильцов которых переселили куда-то за город.
Врачей и среднего медперсонала не хватает критически, несмотря на нечеловеческие усилия «Красного креста», призывающего врачей со всех уголков мира.
В госпитале, в основном, гражданские, пострадавшие от артобстрелов и химического оружия — покалеченные, слепые, заживо гниющие на своих койках…
Дмитрий педантично фотографировал раненых и местные больничные условия, после чего передавал материалы в «Известия», «Правду» и несколько иностранных газет — за это ему платили кое-какие деньги, как и за статьи, которые он иногда пишет.
Но настоящая его работа — наблюдать за состоянием эфиопских подразделений, что он делает под предлогом сбора материалов, а также изучать психологическую трансформацию солдат под действием очень тяжёлых боевых условий. Последнее было заданием от Главного управления психологии при СНК, очень влиятельного органа, к которому внимательно прислушивается даже Верховный Совет СССР.
Он тут такой не один — есть ещё минимум четверо специалистов от КГБ, работающих волонтёрами и медиками, по-видимому, занимающихся похожей деятельностью.
— Вот разрешение, — показал Дмитрий документ от раса Мулугеты врачу.
— Фотографируйте… — вздохнул доктор Кеджелча, посеревший от длительного изнеможения.
Кульбин кивнул и прошёл в детское отделение. Он принёс с собой два брезентовых мешка — один с игрушками, другой с фруктами.
Кое-кто из этих детей, покалеченных войной, не доживёт до конца недели. Некоторые из них, если верить их взглядам, уже всё прекрасно понимают.
Дмитрий раздал игрушки и фрукты, после чего начал фотографировать. Общий план, после чего индивидуальные фото. После каждого фото он записывал имена детей по порядку кадров — требование редакции «Правды».