Наши уже не придут 5
Шрифт:
Разведывательную часть её биографии было решено скрыть, поэтому сейчас она просто актриса, причём очень успешная. Эйзенштейн кого попало сниматься не зовёт.
— А, ты уже тут… — вошёл Сталин в приёмную. — А я к тебе пошёл — Ванечкин сказал, что ты у меня. Заходи. Галина Игнатовна, чаю, будьте добры.
В кабинете Сталин сразу же открыл форточку и начал готовить трубку к раскуриванию.
Аркадий посмотрел на часы.
— Да, конец рабочего дня, — усмехнулся Сталин, чиркнувший спичкой. — Имею право.
— Я и не возражаю, —
— Поговорил я с Мосцицким… — произнёс Сталин, с наслаждением затянувшись. — Точнее, он со мной поговорил…
— И что? — поинтересовался Немиров, садясь на кожаный диван.
— Болтал он много, но по существу могу выделить только два пункта, — ответил Иосиф Виссарионович. — Первый — он хочет договор о ненападении между Польской Республикой и СССР. Второй — он хочет оборонительный договор, в дополнение к предыдущему.
— Оборонительный договор — это сразу же нет, — покачал головой Аркадий. — В случае агрессии со стороны Германского рейха, нам придётся защищать Западную Польшу, пользуясь их оборонительной линией. В конце концов, мы будем вынуждены отступить на Линию Ленина.
— А почему? — уточнил Сталин.
— Там равнина сплошная, — ответил на это Немиров. — Да и качество их западной линии оставляет желать лучшего.
Равнина — это всегда плохо, когда речь идёт об обороне. Противник без затруднений сможет создать нужную для пробоя линии концентрацию войск, что, собственно, и произошло в 1941 году, в ходе выполнения плана «Барбаросса». По равнине очень удобно наступать, там почти всегда есть отличное пространство для манёвра.
— Поэтому нельзя соглашаться на такое, — заключил Аркадий.
— Но нюанс в том, что он видит это единым документом, — отметил Иосиф Сталин. — Без оборонительного договора он не готов подписывать договор о ненападении.
— А что нам даст договор о ненападении с Западной Польшей? — спросил Аркадий.
— Это дипломатия, — ответил Сталин. — Литвинов считает, что если мы облепимся договорами о ненападении со всеми соседями, то это подтвердит нашу миролюбивую репутацию. Да и в целом, как дипломатический инструмент, это тоже полезно.
— Оборонительный договор — это почти политический блок, — произнёс Немиров. — Кто-то может почуять агрессию. Германский рейх, например.
— Я всё понимаю, — поморщился Сталин. — Поэтому ответил твёрдо и чётко: договору о ненападении быть, оборонительному — нет.
*24 октября 1938 года*
— … головы праведников венчают благословения, но на устах нечестивых — жестокость! — провозгласил Йозеф Тисо и перекрестил прихожан. — Память о праведнике будет благословенна, а имя нечестивых сгниет! Аминь!!!
— Аминь!!! — вторили ему прихожане.
— Вооружайтесь, дети мои! — воскликнул Тисо. — Оружие ваше освящено! Деяния ваши благостны!
Прихожане, преимущественно мужчины от 15 до 50 лет, подались к выходу из Церкви тринитариев. В притворе стояли длинные ящики с оружием и боеприпасами.
К штурму Дворца примасов удалось собрать примерно 400 человек. Основной ударный отряд, возглавляемый несколькими лояльными полицейскими, выступит из Церкви, а отряды поменьше подтянутся из разных районов города к началу штурма.
Ещё три группы штурмовиков возьмут полицейские участки, после чего начнут вооружать народ…
Основной целью простого народа должны стать еврейский квартал и синагоги. А пока идёт погром, люди Тисо будут брать под контроль городские службы и мосты через Дунай.
После захвата города Тисо объявит о преступной политике чешского президента, продавшего чешский и словацкий народы безбожным коммунистам, а затем провозгласит независимость Словакии.
— Святой отец… — с поклоном обратился к нему Адам Нинай, один из самых преданных прихожан его прихода.
Только благодаря тому, что Андрей Глинка, бессменный лидер партии, скоропостижно скончался в августе этого года, Йозефу удалось передавить всех конкурентов и, заняв руководящий пост, привести партию к этому великому дню.
«После победы нужно переименовать партию…» — подумал Йозеф.
— Благословляю тебя, сын мой… — перекрестил он Ниная. — Иди и…
— Я не могу! — перебил его Адам, а затем перешёл на шёпот. — Приход в опасности…
— Что? — спросил Тисо.
— Один из прихожан, кажется, Михал, работает на полицию, — тихо сообщил ему Нинай. — Я видел, как он разговаривал с одним из них меньше часа назад — примчал, как смог… На церковь готовится нападение…
— Нападение? Но когда? — растерялся Йозеф.
— Сразу же после начала штурма дворца, — ответил Нинай. — Нужно срочно уходить!
Начавший паниковать Тисо огляделся. С ним было только пять человек из личной охраны.
— Но… Как… — сумел он выдавить из себя.
— Это предательство, — сказал ему Нинай. — Они всё знают.
В этот момент с улицы раздался многократный грохот пушек.
— Нужно срочно уходить!!! — прокричал Нинай. — Я знаю одно безопасное место за городом! Охотничий дом моего тестя!
— Хорошо! — кивнул Йозеф. — Юрай, готовь машину! Молодец, Адам, я знал, что ты верный и добрый католик!
— Я не успел… — с сожалением произнёс Адам. — Мог ведь прибежать быстрее… Поторопиться, предупредить раньше…
— Пути господни неисповедимы, — покачал головой Тисо. — Жертвы мучеников не будут напрасны. На их крови и костях восстанет свободная Словакия!
— Святой отец, машина готова! — заглянул в церковь Юрай.
На фоне продолжали грохотать пушки. Послышалось несколько разрывов гранат, раздались панические вопли, что заставило Тисо ускорить шаг, а затем и вовсе сорваться в бег.