Наследие чародея (Изавальта - 1)
Шрифт:
Калами медлил с ответом, старательно обдумывая слова. Обвинять Бриджит открыто пока нельзя.
– Мне известно, что, попав в Изавальту, она подверглась чуждому влиянию. Я обещал защитить ее, но не смог, и она была похищена. А затем этот похититель объявился здесь, во дворце, который я ошибочно полагал надежным убежищем.
– Вы хотите сказать, что дочь Аваназия слегка запуталась?
– насмешливо произнес лорд Будило. Это был старейший советник, один из первых, назначенных Медеан. Из всех членов Совета только он действительно беспокоил Калами. За долгие годы Будило научился играть на
– Я хочу сказать, что она в замешательстве. Вероятно, из-за чересчур резкого перехода от безвестности ко всеобщему вниманию она не слышит внутреннего голоса, говорящего ей о долге верности.
Лорд Будило прищурился:
– Так говорите, это чуждое влияние заставило дочь Аваназия предъявить вам ложные обвинения? И кто же, по-вашему, мог оказать на нее такое влияние?
"Э нет, никаких имен!"
– Да будет вам, сударь, - ответил Калами, твердо встретив взгляд советника.
– Все мы знаем, что есть и такие, чья верность Ее Величеству одна видимость..
От этих слов дыхание Медеан участилось. "Да-да, Ваше Величество, она спелась с Анандой. И вы это знаете, только не хотите поверить. Хотите отсидеться в своем иллюзорном мирке, да вот только он уже начинает рушиться.
– Калами мысленно усмехнулся.
– Возможно, я еще скажу Бриджит спасибо за эту ночь".
– Мы сейчас обсуждаем ваши действия, лорд-чародей, а не чьи-то другие.
– Лорд Табутай указал на Калами крепким мозолистым пальцем, как будто без этого присутствующие не поняли бы, к кому он обращается.
Но тут Медеан подняла руку, и лорд Табутай вынужден был спрятать свой палец. Императрица поднялась с трона, медленно сошла по ступеням и встала прямо перед Калами.
– Мой лорд-чародей, - сказала она.
– Вы служили мне верой и правдой много лет.
Калами опустил взгляд с должным почтением.
– Находились те, кто говорил мне, будто вам не стоит доверять. Однако я не послушала их совета, и мое доверие было щедро вознаграждено. Я всегда могла обратиться к вам, когда мне требовалась помощь.
– Надеюсь, это действительно так, Ваше Величество.
– Так помогите же мне теперь.
– В этой просьбе Калами почудилось отчаяние.
– Помогите мне понять, что здесь произошло! Почему дочь Аваназия сказала, что видит рядом с вами своего отца? И что он пытался ей сказать?
"Она солгала и тем спасла твою шкуру. А ведь могла бы обвинить во всем тебя! Что бы ты запела тогда? Но ты не можешь понять, почему она это сделала, вот что тебя беспокоит. Ты хочешь, чтобы я сказал это! Тогда, если что-то пойдет не так, во всем окажусь виноват я: это ведь были мои слова, а не твои. И когда на меня падет двойное обвинение, ты будешь смотреть на меня полными ужаса глазами и думать, как жестоко этот подлый туукосец, предал твое доверие.
Ну уж нет. Не на того напала!"
Калами снова развел руками:
– Ваше Величество, клянусь, я знаю обо всем этом не больше вашего.
Не успел отзвук этих слов растаять в воздухе, как Медеан с шумом втянула в себя воздух. Калами удивленно поднял глаза: лицо императрицы исказила невыносимая боль. Калами подумал было, что это его слова произвели на нее такое впечатление, но
– Вон!
– закричала Медеан и согнулась пополам от боли.
– Вы все, оставьте меня!
Члены Совета уставились на нее, выпучив глаза, словно стая карпов.
– Вон!
– завопила императрица.
– Все, кроме лорда-чародея, вон отсюда!
Чадек, как всегда решительный и деловитый, посчитал, что настало время воздействовать на остальных личным примером. Он построил своих людей, подвел их к дверям и распахнул створки, чтобы лорды, до которых наконец-то дошло, что происходит, могли беспрепятственно выйти из зала. После чего капитан собственноручно закрыл эти самые двери. Медеан пошатываясь добрела до помоста и тяжело опустилась на трон.
– Оно разрушено, да?
– тихо спросил Калами. Голос его показался тонким и еле слышным в Огромном пространстве пустого зала.
– Заклятье Микеля. Оно разрушено?
– Нет.
– Медеан тяжело вздохнула и вцепилась в подлокотники трона, закрыв глаза от боли.
– Нет, это другое. Это... Нет, с Микелем все в порядке.
"Что же тогда с тобой происходит, бедная старушка?
– язвительно подумал Калами, но ни на шаг не приблизился к трону. Раз не хочет открывать ему причину этой боли, пусть справляется с ней самостоятельно.
– Какая из твоих сетей вспорота?"
Однако Калами знал Медеан слишком хорошо и понимал, что сейчас ответа от нее не добиться. Сперва следует отвлечь внимание императрицы, а уж потом приступать к главному.
– Ну ничего, это ненадолго, - "успокоил" он Медеан.
– Этой ночью Бриджит видела императора. Без сомнения, видела она и его пояс и скоро расскажет об этом вашим врагам.
– Этому не бывать, - возразила Медеан, упорно не желая взглянуть правде в глаза.
– Она дочь Аваназия. Она не может меня предать.
– Ваше Величество, - произнес Калами нежно и вкрадчиво, - я тоже не хотел бы в это верить. Но все, чем был для вас Аваназий, умерло вместе с ним. Его душа не воскресла в дочери. К тому же она выросла совсем в другом мире, среди чужих. Да, она сильна, но то, что происходит с Изавальтой и с вами, недоступно ее пониманию. Она не может прочувствовать этого сердцем.
– Ты ошибаешься, - сказала Медеан, и каждое слово царапало ему кожу. Да-да, ты ошибаешься.
– Я прав, и Вашему Величеству это прекрасно известно.
– Калами встал на колени у подножия ступеней.
– Я понимаю, с иллюзиями расставаться тяжело, я, как и вы, сожалею о том, что должно было случиться, но не случилось. Однако Бриджит не спасет Изавальту, с этим нужно смириться.
Медеан уронила голову, сжала виски руками и надолго замолчала. В жаровнях потрескивали догорающие угольки, лампы и свечи горели уже неровно, истощив запасы топлива. Все вокруг догорало и таяло, а Калами чувствовал, как с каждой секундой тают его шансы. Или он заставит ее поверить сейчас, или никогда. Тогда ему останется только спасаться бегством - не отплатив и не отомстив. А это - проигрыш. Но он не имеет права проигрывать! Туукос по-прежнему в цепях рабства и ждет освобождения. Прах предков по-прежнему взывает к мести.